Её первый мужчина. Её Макс.
Она нажала на все доступные ей рычаги, подняла все связи, но перевела своего любимого в Алматы. В её жизни до сих пор были две страсти – карьера и скалолазание, которым она 'заболела' в Альпах. Теперь это всё ушло на задний план.
Когда они всё-таки поженились, Макс узнал о своей суженой много нового. И не сказать, что это ему понравилось. Общение с иностранцами восточную женщину всё-таки до добра не доведёт. Капитан дорожной полиции не был ретроградом и на мир смотрел вполне современно, но… этот фотоальбом из Турции! Не должна его жена так загорать! А это увлечение альпинизмом…
Оххх.
Жена по великому секрету сообщила ему, что собирается после закрытия сезона пойти к гинекологу, но пока сезон открыт а турбаза на Бухтарме работает она хочет взять своего мужа с собой. В горы. И никаких отказов она не примет!
Всё-таки общение с экспатами сказалось на ней очень сильно. Макс вздохнул и пошёл собираться. В горы.
Горы ему не понравились. Лесистые какие-то. Вверх-вниз. Вверх-вниз. Толи дело – степь! А вот компанию, в которой крутилась его жена, капитан полиции оценил. Это были такие люди, такие человечища, что Макс почувствовал себя… недоделанным что ли. Ущербным. Сборная солянка иностранцев поражала своей эрудированностью, образованием и, каким-то, чувством внутренней свободы, от которой полицейский офицер успел отвыкнуть.
Да и песни под гитару возле костра ему всегда очень нравились.
Когда до берега оставалось не больше километра, Ермолаев заложил левый поворот и повёл кораблик вдоль пляжа. Точностью навигации капитан не блистал и почти всегда приходилось нужные места разыскивать, бороздя воды вдоль побережья.
– Вон там тот лиман, откуда мы лодку угнали.
Игорёха прижал штурвал коленкой и уставился в подзорную трубу.
– Не пойму я, батя, что за хрень там ходит.
Пришлось Ивану оторваться от шахматной партии, лезть на верхнюю палубу и до рези в глазах всматриваться в серый берег. Впрочем, ту партию он всё равно позорно проигрывал.
'Куланы? Джейраны? Нет. Не похожи. Лошади?'
Маляренко обождал пять минут, проморгался, и вновь приложился к трубе.
– Фью! Это ж верблюды!
Верблюдов здесь Иван ещё не встречал.
Следующим неприятным открытием был маленький костерок на берегу. Возле извергающего дым костра никого не было, но сам факт его существования говорил о многом.
– Кого там чёрт принёс?
В башку влезла шкурная мыслишка.
'Спиридон припёрся. Опоздали, бля!'
– Игорёха, рули к берегу. Экипаж – к бою!
– Ассаламалейкум, уважаемый.
Круглолицый азиат на голову ниже Ивана с достоинством, по восточному обычаю, протянул для рукопожатия две руки. Маляренко по-европейски протянул всего одну, да ещё и искалеченную руку и на автомате выдал.
– Валейкум салам. Калайсын?
Сказать, что предводитель этих 'команчей' удивился – значит ничего не сказать. Обычная фраза 'как дела', произнесённая по-казахски, прибила невысокого крепыша к земле как кувалда. Он схватился за Ванину ладонь в три раза крепче, а из глаз его сами собой брызнули слёзы. Полтора десятка человек, стоявших за его спиной, дружно загомонили, а сидевшая на верблюде женщина с нескрываемым облегчением опустила натянутый лук.
– Громыхнуло так… прилично. Уши заложило, а на утро смотрим – а гор то и нет.
Классический узкоглазый степняк в малахае сидел на кошме (!) и степенно потягивал шубат. Ваня эту гадость пить не мог, и потому просто сидел с самодельной пиалой в руках, делая вид, что прикладывается к напитку. История группы Уакпаева была обычна и не обычна одновременно. Группа туристов, в которую занесло дорожного полицейского, 'попала', как и все остальные. С шумом, гамом, грозой и молниями. А вот дальше начинались кардинальные отличия.
Эта группа за семь лет не потеряла НИ ОДНОГО человека! Когда Иван это услышал – он не поверил.
– Вообще?
– Вообще!
Говорил Максат с нарочитым казахским акцентом, всячески подчёркивая свою национальную идентичность, хотя, как успел заметить Ваня, со своими (е, ежьже!) экспатами, он общался на чистейшем русском и вполне сносном польском языках.
– Пятеро детишек родилось. Все, хвала Аллаху, выжили. Сейчас нас двадцать семь человек. С детьми. С женщинами у нас проблема. Мало их. А так – хорошо всё.
Лоснящееся лицо азиата лучилось самодовольством и умиротворением. Ни один из его людей не был худ или болен. И это при том, что забросило их вовсе не на берег моря, а в самую что ни на есть настоящую полупустыню. Хрен знает куда.
– Плюс да плюс – всегда плюс. Гриша у меня инструктор по выживанию. Да я вспомнил, как у деда в ауле бывало. Выкрутились.
Макс сбросил маску простака и выудил из сумки бутылку.
– Ваня, ты самогон пьёшь?
Оказалось, что кроме шубата, баранины и прочих баурсаков, Уакпаев очень уважал самогоночку и солёное сальце, которое они нет-нет, да и добывали у диких кабанчиков. Правда, случалось это очень редко – в степные просторы эти животные забредали не часто.
Из двадцати двух туристов десять человек были россияне, сотрудники Сбербанка, в котором и работала Айтолкын. Было ещё четверо поляков из какой-то фармацевтической компании, а остальные были – с мира по нитке. Черногорец, кореец и прочие шведы. А женщин, включая Айтолкын, на всю группу было всего шесть душ. И никаких драк, дележа и ругани не было. Люди продолжали оставаться людьми!
– Мы пять лет у того оазиса сидели. Дети подросли, мы подумали и решили – надо уходить. Ты, Ваня, не думай, – Максат уже был просто Максиком и в доску своим парнем, – так просто мы не сидели. Устраивали экспедиции. А как верблюдов приручили – так ваще!
Уакпаев громко рыгнул.
– Шубат? Нет? Ну ладно. Во все стороны – только пыль и песок. Там, – он махнул рукой на юго-восток, – жопа. Кругом голяк. Воды нет. Живности нет.
– А дальше?
Ване было очень интересно.
– Чего дальше? Варианта было два. Идти на север или на запад. На востоке натуральная пустыня. Такыр. На юге – тоже самое. Бросили монетку. Выпал запад. Знаешь Ваня, – Уакпаев устало потёр лицо, – если бы не верблюды, мы бы не выбрались.
Разговор продолжился на следующий день. Табор Максата занял все лучшие дома посёлка, и новых поселенцев пришлось временно устроить в трюме краболова. Правая рука Уакпаева, поляк по имени Гржегож, или просто Гриша – инструктор по экстремальному туризму и просто менеджер фармкомпании, провёл для Ивана персональную экскурсию.
– Мы сначала самолёты нашли. Обрадовались, потом видим – они уже потрошённые, но закрытые. То есть их законсервировали, так? Мы не стали ничего брать. Потом это место нашли. В одном доме склад. Мы
