– Ты болтун пустобрюхий! Ты ему и слова не сказал. «Простите, что беспокоить вздумали». Сопляк одноглазый.
Квазимодо снова пришлось защищаться от когтей. На этот раз не столь успешно – предплечье украсилось длинной царапиной. Вор зашипел, перехватил руку подруги и, заведя за спину, прижал девушку к забору.
– Теа, ты меня достала. Хочешь, я ночью перережу ему горло, и утром мы уйдем из города?
Рыжая пыталась вырвать руку:
– Пусти! Он меня оскорбил, и я…
– Не ори. Я не предлагаю прощать обиды всяким гнидам разбогатевшим. Я тебе предлагаю рассчитаться по-городскому. Выбирай. Глупое убийство и бегство или правильный расчет?
Теа заскулила и ударилась лбом о забор. Квазимодо сообразил, насколько ей больно, и наконец отпустил вывернутую кисть. Рыжая ухватилась за запястье.
– Дикобраз полумордый, ты мне чуть руку не сломал!
– Дурить не нужно было. Что ты вздыбилась? Хотела, чтобы нам переломали ребра и выкинули в канаву?
– Я хотела, чтобы ему было плохо.
– Не дурак, понимаю. Только если бы набежали все его приказчики, у нас осталось бы два пути – или в тюрьму, или нам на месте здоровье потерять. Ты бы что выбрала?
– Болтун кривой.
– Понял. Хочешь поквитаться с ним по-деловому?
Рыжая смотрела исподлобья:
– Это как?
– Тебе понравится или я отдам тебе свое кукри.
– Спятил?
– Нет. Просто хочу показать, как можно делать дела в городе.
– Хорошо. – Девушка, морщась, терла запястье. – В тюрьму я больше не пойду. Показывай.
– Договорились. Но мне нужно две вещи. Во-первых, немного времени. Во-вторых, я пришлю одну тетку, она отведет тебя в баню, потом в лавку, переоденет…
– Нет! Пошел ты со своей теткой в…
– Теа, не будь тупой овцой. – Вор со злостью похлопал себя по пустой глазнице. – Ты наказала мне носить повязку. Я ношу – возможно, ты права и так лучше. Послушай и меня – город не место для отдыха и безделья. Я здесь работаю, и твой вид мне мешает. Тебе нельзя ничего поручить и никуда послать, и все из-за твоего ослиного упрямства. Не хочешь мне помогать – так хоть не мешай. Я делом занимаюсь.
– Твоему делу поможет, если я превращусь в размалеванную шлюху?
– Да. Но в шлюху не обязательно. Просто старайся не отличаться от здешних женщин.
– Хорошо, – прорычала девушка. – Можешь прислать свою бабу.
Они возвращались в «Дух реки». Вслед Теа по-прежнему оборачивались. Рыжая делала вид, что ничего не замечает. У самого постоялого двора она тихо и зло спросила:
– Почему ты сразу не сказал, что я тебе мешаю?
– Ты мне не мешаешь. А вот твой нынешний вид – мешает.
– Почему тогда сразу не настоял, чтобы я переоделась? Там, в холмах, ты меня слушался. А здесь сделал меня просто дурой. Почему?
– Ну, разве я тебе не говорил, что лучше поменять тряпки?
– Мямлил что-то, как сопляк. Откуда я могла знать, что одежда так важна для здешней жизни?
Квазимодо растерялся:
– Так ты же сама не хотела слушать. Разве не женщина должна заниматься своими нарядами?
– Я женщина?! – Теа потемнела от ярости. – Это ты Лягушку так обзывай.
Что умного на это сказать, Квазимодо не знал.
Дел еще прибавилось. Квазимодо днями пропадал у пристани – центра городских новостей, провернул несколько несложных, но прибыльных делишек совместно с ребятами Гвоздя. Свел знакомство с писарями главного поставщика казарм городской стражи и речной охраны. Все это было познавательно, весьма полезно и сулило солидную финансовую прибыль в будущем. Пришлось уделить много внимания и уважаемому купцу Юраю. Хватким оказался торговец лошадиным товаром. Оказывается, неплохой доход может приносить торговля стременами и уздечками. Как-то вору пришлось целый день просидеть на углу площади, наблюдая за знакомой лавкой. Квазимодо знал, что шпион из него посредственный – слишком запоминается одноглазая рожа, но некоторые вещи все равно нужно было делать самому. Куда чаще он оплачивал работу двух мальчишек с Рыбного угла. Юные соглядатаи поочередно присматривали за уважаемым купцом. В общем, дел было невпроворот, и Квазимодо уставал как собака.
Зато насчет рыжей беспокойства поубавилось. Теа обещание выполнила – сходила с приведенной вором женщиной в баню и к портному. Тетка (ее порекомендовал Гвоздь) оказалась женщиной неглупой и помощь оказала неоценимую. Она еще несколько раз водила рыжую по лавкам – вернее, это Теа ее сопровождала, служа в качестве вешалки и манекена. Как ни странно, рыжая оказалась не против знакомства и этих походов. Разве поймешь, что в голове у женщин? Квазимодо скрыл удивление – он опасался, что девчонка будет кусаться. Ведь что у лиски общего с теткой – совладелицей небольшого борделя у Южных ворот?
Больше всего результаты прогулок по баням и лавкам взволновали Ныра.
– Ты подумай, – шептал фуа вечером одноглазому другу, – рыжую за раз переделали. Колдовство прямо. Я с ней теперь разговаривать боюсь.
– Ты не бойся. Это моей глупости нужно бояться, – вздохнул вор. – Что мне стоило сразу ее заставить?
– Как же заставишь, если она сама не понимала? Она ведь почти красивая стала, – возмущался ныряльщик. – Кто знал?
Квазимодо промолчал. Он подозревал, что так и будет. Рыжая действительно преобразилась. Волос вроде стало больше, промытые каким-то хитрым отваром, они лежали аккуратно. Подстриженные кончики рыжих прядей перестали делать девушку похожей на только что высохшую курицу. Одежда, подогнанная портным, сидела на худощавой стройной фигуре как положено. Красавицей Теа не стала, но симпатичной она точно была. Квазимодо со странным чувством замечал, как на нее посматривают соседи по «Речному духу». Теперь Теа стала увереннее, носила на шее простенькое деревянное ожерелье и даже решалась самостоятельно ходить на рынок. Горожанка. Вор чувствовал себя мутно и странно. Толком с рыжей они теперь не разговаривали. Иногда Теа смотрела выжидающе, и вор знал, чего она ждет. С купцом разберемся, здесь проблемы не будет. А вот сама рыжая… Чужая она стала. Квазимодо почти заскучал по нечесаной соломе волос и вызывающему взгляду блестящих звериных глаз. Сейчас искры в карих глазах стали мягче. Теа не норовила укусить и не рычала. И скрытная стала – вор понял, что во время хождения по лавкам лиска купила еще что-то, кроме скромной одежды. Ну, рыжая на это право имеет, деньги и ее тоже, но Квазимодо предпочитал обходиться без сюрпризов. Мало ли что хвостатой в голову взбредет. А тоска все дергала за душу. Вор понял, что ему хочется под звезды, к костру, пусть подальше от денег и хитрых дел, лишь бы рыжая сидела рядом и рычала когда ей вздумается.
– Красиво у тебя получается, – пробормотал фуа.
Квазимодо не слишком любил, когда заглядывают через плечо. Трудно мысли на бумаге излагать, когда тебе в ухо сопят. С другой стороны, Ныр учится, пусть смотрит. Читать он все равно пока практически не умеет, а карябает вообще только половину букв. Пусть хоть на ровный почерк посмотрит. Учитель – в смысле Теа, пишет быстро, но и правда – как лисица лапой.
– А просвет опять зачем? – поинтересовался фуа.
– Адресат сам догадается, что за слово можно подставить, – сказал вор, откладывая письмо.
– Ругательство, что ли? – догадался ныряльщик.
– Как можно? – пробормотал Квазимодо. – Буду я дорогую бумагу на ругательство переводить.
– А что это вообще? – Ныр показал на три аккуратно исписанных листа.
– Документ, на основании которого нам выдадут денег, – терпеливо объяснил вор, дожидаясь, когда
