тошноту. Вода в горло едва проникла. Женька старался не кашлять.
– Ничего, отойдешь, – прошептала начальница.
Варварин пил долго, морщась и отдуваясь. Повязка на щеке пропитывалась темным. Наконец капитан расстегнул полевую сумку, вынул записную книжку.
– Начнем.
– Schauen Sie auf Herrn Offizier[69], – приказал Женька.
Эсэсовец глянул исподлобья. Если бы не знаки различия, Женька никогда бы не подумал, что он званием повыше унтера. Натуральный работяга с завода. Вполне поверишь, что не так давно сварщиком и механиком трудился. Элита и гордость великой нации, блин.
Варварин посмотрел несколько фотографий – кто на них был изображен, Женька не знал, но вряд ли действительно чины СС. Капитан остановился на одной, сличил изображение с пленным:
– Значит, Хельмут Найок, 1911 года рождения? Уроженец Киля, студент-недоучка Кельнского университета? Занятно. Давно из Берлина?
Женька начал переводить. Найок не мигая смотрел в забинтованное лицо капитана. Должен был удивиться, обязан. Но не удивился. Не дрогнул. Все то же слегка отчужденное, простоватое лицо. Только ссадина на лбу начала набухать кровью.
– Не хочет про Берлин говорить? – удивился Варварин. – Тоже мне, военная тайна.
– Все он хочет. Только еще не понял, насколько ему не терпится поболтать, – Катрин, распаковывавшая спецтехнику, разогнулась над вещмешком. – Впрочем, если смолчит – даже лучше.
Немец покосился на нее и начал тихо говорить.
– Просит фройляйн не беспокоиться, – перевел Женька. – Ему просто необходима минута, чтобы прийти в себя. Он прилетел в Полтаву две недели назад. Но не из Берлина. Трое суток был в Варшаве. По семейным делам.
– Скажи ему, что нас его семейные дела, неприятности с Главным управлением имперской безопасности и прочие незначительные детали не интересуют, – Варварин застегнул полевую сумку. – У нас есть десять минут, чтобы поговорить о будущем. И о ближайшем, и о весьма отдаленном. Пока меня интересует – каковы прогнозы камрада Хельмута на дальнейший ход войны и положение Германии? Не возникла ли мысль сменить ориентиры? Вероятно, господин Найок склоняется к некоторой переоценке ценностей. Но и Америка, и Британия далеко. А мы уже здесь. И мы тоже кое-что умеем…
Разговор был несложным. Опытный шпион Найок к пустой болтовне склонности не проявлял. Экая скотина. Даже не моргнул. Готов к сотрудничеству. Хоть с папуасами, хоть с зелеными человечками. Это не профессиональное, просто такой человек.
Женька краем глаза видел начальницу Катрин, развернув и пристроив на стену лжеантенну, сидела под окном, приглядывала за улицей и трудягами-саперами. Судя по спине – запросто может встать и прирезать штурмбаннфюрера. Без перевода все ей ясно. Подташнивает начальницу от этого бывшего сварщика.
Женьку тоже подташнивало. Больше не от брезгливости, а от боли в почках. Ух, суки, ну и врезали.
– На этом о преимуществах сотрудничества закончим. Теперь о гарантиях. – Повязка на щеке Варварина потемнела, пропиталась насквозь. – Время военное, да и мы не дети.
– Желаете расписку кровью? – криво улыбнулся, выслушав перевод, Найок. – Я слышал, коммунистическая мораль поощряет гуманизм и отрицает существование дьявола.
– В данном случае мы прибегаем к общепринятому мировому опыту. Буржуазному то есть, – капитан мельком глянул на застывшего на полу немецкого водителя. – Небольшая проверка. Можете сделать это милосердно. Парень вряд ли успел серьезно нагрешить.
Вот сейчас штурмбаннфюрер вроде бы дрогнул. Что-то такое проскочило во взгляде. Играет? Заговорил чуть медленнее. Рассудительнее.
Женька выслушал объект, перевел:
– Говорит, водитель приехал с ним из Берлина. Повоевать не успел. Мальчишка. Это будет слишком жестоко. Кроме того, он лично обещал матушке Вилли, что мальчик обязательно вернется домой. Ему, то есть объекту, будет трудно смотреть в глаза одинокой женщине. По-моему, его и водителя связывает что-то личное.
Катрин у окна фыркнула.
– Давай без намеков, Мезина, – пробормотал Варварин и единственным глазом оценил лежащего без сознания толстяка. – Собственно, все равно выбора у нас нет. Капитана мне нужно прихватить в бригаду для оправдания. Так что не повезло юному Вилли.
– Сопляк он, – не оглядываясь, сказала Катрин. – Неубедительно будет смотреться. Объект еще тот хорек, может легенду сочинить. Вроде как за дезертирство пристрелил или за покушение на честь несчастной туземки-сиротки. Или что-нибудь поправдоподобнее выдумает. Ефрейтор – жертва слишком легковесная.
– Ну и? Что предлагаешь? Капитан мне обязательно нужен, – пробормотал Варварин.
– В подвале кто-то еще дышал. Им там тяжело без лекаря, – жестко сказала Катрин. – А дыма уже поменьше. Сойдет, мы не в Голливуде.
– Средневековая ты, – капитан помолчал. – Ладно, СС нас в плен не берет, мы их тоже. А с мальчишкой что? Он болтать начнет, подставит наш объект.
– У сопляка руки здоровые. Пусть взрослеет, – процедила Катрин.
– Вот черт! – капитан глянул на замершего Найока. – Идем в подвал. Жень, переведи, что от него и мальчишки требуется выглядеть естественно. Пусть поулыбаются, сучьи дети.
– Я подскажу, – пообещала Катрин, поднимаясь и беря спецтехнику. – Камера в порядке, заряд батарей – чуть меньше трети. На клип хватит. Толстяка в зрители возьмем?
– Обойдемся, – Варварин с сомнением глянул на лежащего гауптштурмфюрера. – Он вообще-то жив?
– В сознании. Слушает, – доложил Женька, продолжая придерживать раненого стволом автомата.
– Тогда объясняй задачу объектам и пошли. Если в подвале дым, придется наружу выволакивать.
– Подсветим, – пробурчала Катрин.
Женьку оставили охранять лестницу. Сидел в проеме, привалясь здоровым боком к стене. Старался не слушать. В дымном тумане мелькали лучи карманных фонарей и лампы-подсветки видеокамеры. Почти дискотека. Только вместо музыки приглушенно хлопнули несколько выстрелов в упор. Угрожающий голос начальницы:
– В кобуру ствол прячь. Все равно пустой. Ну! Теперь штык взял. Улыбайся, скотина! Не понял, что ли?!
Очевидно, эсэсовцы все понимали без толмача. Женька постарался убедить себя, что никаких стонов не слышал. Просто жутковатая инсценировка со свежими трупами.
Съемочная группа выбралась наверх. Мальчишка штурмман снова рыдал, пытаясь поправить плечом вновь вбитый в рот кляп. Найок сдержанно покашлял.
– Наверх, на минуту, – приказал капитан.
Катрин проверила спеленатого толстяка. Выглядел гауптштурмфюрер жутко – вместо рта огромная черная дыра, все еще сочащаяся кровью. Немца перевернули мордой вниз, кинули на голову куртку, – кое- что ему видеть было не нужно.
DVD-плеер, самый примитивный, китайский, как ни странно, работал. Видеокамера уже была подключена – на маленьком экране, в клубах почти театрального тумана, появился Найок, иронично улыбнулся через плечо, неторопливо вынул из кобуры пистолет. Нагнулся к лежащему, держащемуся за живот эсэсовцу, упер ствол в лоб…
– Очень реалистично, – прохрипел Варварин. – Дерьмовое реалити-шоу. Жень, скажи, что наше военное телевидение работает надежно. Запись уже в корпусном отделе СМЕРШа.
Женька перевел. Найок пожал плечами и натянуто улыбнулся:
– Очевидно, в Берлине недооценивали разработки ваших техников. И про с-мэр-ш тоже он не имеет понятия.
