ребенку, но он неожиданно заскулил.
– Так, Тимуровна, допрыгалась? Тебя уже дети боятся. – Андрей поднял подсвечник, щелкнул зажигалкой. Сунул зажженный источник света ключнику: – Можешь быть свободным, дедуля.
Ключник недоверчиво разглядывал зажженную неведомым образом свечу:
– Барин, вы непременно с Порижу.
– Вали отсюда, мухомор проницательный.
Ключник, покачивая плешивой головой, зашаркал по коридору.
Андрей, вспоминая, как нужно обращаться с детьми, присел на корточки:
– Малыш, ты чего испугался? Мы ничего плохого тебе не сделаем.
Мальчик, болезненно моргая, глянул на Андрея, потом уставился на Мариэтту и снова заскулил. Непонятная барышня в черных штанах и куцей курточке его явно пугала.
– Я, между прочим, всегда детей любила, – обиженно заметила Капчага.
– Угу, ты еще револьвер вытащи, войнушку изобрази. – Андрей осторожно шагнул к ребенку.
Донеслась глуховатая автоматная очередь. Мальчишка вздрогнул и пригнулся.
– Да не пугайся ты, – успокаивающе сказал Андрей. – Это медведя попугивают. В профилактических целях.
Про медведя мальчик явно знал – попытался втиснуться еще глубже между ларем и нагромождением корзин.
– Да что ж ты такой зашуганный? Выбирайся, поговорить нужно. Или ты немой?
– Да, – отчетливо сказал мальчик.
Мариэтта фыркнула.
– Что ты как кот на помойке? – рассердился Андрей. – Малец и так не в себе, а ты еще фонарем машешь, слепишь.
– Я и так потолок подсвечиваю. И чего я такого сказала? «Немой?». – «Да». – Натуральная «Бриллиантовая рука».
– У нас тут другое кино. Мальчика нужно успокоить перед эвакуацией. Давай без фокусов. Малыш, тетя тебя пугает?
– Фонарь выключить можно? Глазам больно, – прошептал мальчик.
Мариэтта выключила фонарик. Постояли в тишине. Было слышно, как тихо шмыгает носом ребенок.
– Что дальше? – законно поинтересовалась Мариэтта. – Может, у вас новые идеи появились, гражданин начальник? Или отрок чего умного скажет?
– Вы правда меня эвакуировать пришли? – тихо спросил мальчик.
– Именно что эвакуировать, – озадаченно согласился Андрей. – Ты знаешь, как это делается?
– Меня уже эвакуировали, – прошептал мальчик. – Транспорт «3-864». Вы из «Омеги» или «Зеленого круга»?
– Вообще-то, мы из ФСПП.
– Я таких не знаю, – судя по звуку, ребенок попытался углубиться в завал рухляди.
– Вот нахаленок, – возмутилась Мариэтта. – ФСПП ему подозрительным кажется. А сам непонятно откуда взялся. Уж явно не из соседней деревни. Чего молчишь, чуланный подпольщик?
– Я когда-то «Бриллиантовую руку» смотрел, – робко откликнулся мальчик.
– Здорово, – воодушевился Андрей. – Тебе там кто больше нравится – Никулин или Миронов?
– Не знаю таких, – в тихой панике откликнулся голосок из-за корзин. – Там клоун Коповцев играет.
– Да? А Папанова там тоже нет?
– Папанов есть, – несколько ободренно подтвердил пацан.
Бухнула дверь, яркий свет ударил по глазам. Генка поднял луч повыше и осведомился:
– Вы чего здесь засели? Проблемы? Я там разобрался.
– Да не то чтобы проблемы. Малого мы перепугали. Подозревает, что мы фальшивые эвакуаторы.
– Вот чудное дело. Чего здесь бояться? – Генка брякнул на пол грязный мешок и шагнул через рухлядь. – Братан, ты где?
Через секунду он выпрямился, держа мальчишку. Тот неуверенно обхватывал Иванова за шею и болезненно щурился.
– Ты из спецназа?
– Типа того, – согласился Генка. – Теперь из ФСПП, а раньше нормальный спецназ. Ты, братан, чего- то легковесный. Не кормили?
– Я из 8-го округа блокады, – прошептал мальчик. – Потом транспорт «3-864». Потом сюда попал. Вы меня в лагерь переправьте, пожалуйста.
– Полный абзац, – сказала Мариэтта, распахивая дверь. – Мы, гражданин начальник, слишком интеллигентные, чтобы младенцев уговаривать. Вваливается спецназ – без разговоров: цап, и готово. Педагогика.
Мальчишка крепче уцепился за Генку и возразил:
– Я не младенец. Мне уже девять. Вы меня правда в лагерь доставите?
– Лагерь тоже будет, – заверил Генка. – Только тебя бы сначала в больницу. Смотри, лапа какая подрипанная. Да и глюкозой тебя подкачать не помешает.
– Разве больницы еще есть? – Мальчик заплакал.
– Больницы имеются в достатке. И вообще дела на уровне, – не своим голосом сказал Генка.
Мариэтта смотрела на них разинув рот. Андрей подпихнул девицу, подхватил грязный мешок. Зашагали по коридору. Мариэтта крепилась-крепилась, потом поинтересовалась:
– Иванов, а чем от тебя несет?
– Так зверинцем, – неохотно сказал Генка. – Этот гризли подземный совсем запаршивел. Гадостная зверюга. Вонючка. Вы, кстати, не вздумайте мешок нюхать. Тоже…
– Иванов, к выходу давай, – рявкнул Андрей.
В мешке, который он нес, находилось то, что осталось от неудачливого дворянина Беркут-Томова. Но сообщать об этом во всеуслышание было излишне.
Отделение «КП-29» скорым шагом покинуло усадьбу. Где-то далеко надтреснуто звонил колокол, созывал людей. Скоро и власти опомнятся. Как же, разбой под боком у Первопрестольной.
Генка отвлекал мальчишку легким трепом о ранней весне и скармливал ореховые батончики из сухпая. Мальчик был совсем того… В чулане толком не рассмотрели: кости даже сквозь рубашку торчат, на руке здоровенная экзема, волосы, должно быть, топором подстригали. На вид лет семь, не больше. И выражение полной безнадежности на лице. На Генку взглянет, чуть оживится. И снова мертвенький. Поверить не мог, что ему целый батончик предлагают. И в разговоре много чего проскакивает, чего лучше не слушать.
– Ну что, начинаем? – Мариэтта закончила обозревать темный берег в трофейную подзорную трубу.
– Он сильный, – опасливо прошипел Андрей. – Занесет нас, как пить дать.
– Кто не рискует, тот не ест пельмени. Давай, гражданин начальник, а то от сухпая уже ничего не осталось.
– Эй, бойцы, давайте-ка сюда. – Андрей сделал знак Генке.
В последний момент мальчик что-то почувствовал, его воспаленные глаза расширились. «Скольжение» началось неровными скачками.
Через секунду Андрей выбирался из куста боярышника. Занесло. К счастью, не очень далеко от «Боспора» – Андрей узнал окраину дендропарка. Светало, у кустов лежала изморозь. Генка поставил мальчишку на сырую землю:
– Силен ты, братан. Погулять заставляешь?
– Ты куда ребенка поставил? – возопила Мариэтта. – Нам еще простуды недоставало.
