– “Сначала - Империю, остальное - увидим потом”, - подумалось каменщику.
– А твои рабы?
– Утром распилю им ошейники.
5
На следующий вечер, с первой звездой - темнело здесь быстро, - загремели засовы, и приоткрылась могучая дверь в глинобитной ограде, пропуская гостей.
“Конспирация не на высоте, - отметил про себя Ис, - видимо, здешняя охранка плохо работает”.
Он знал, как это должно делаться - в студенческие времена в вагонах метро, да и на скучных лекциях он проглотил немало книжек в мягких обложках - он не опускался до “морского боя”!
В дом не пошли - все равно с улицы из-за высоких стен никого не было видно. На террасе расстелили кошмы и поставили низкий стол. По углам его воткнули четыре факела - один - в середине. Сестра хозяина принесла глиняные чаши и мех вина, потом корзину винограда и лепешки. И растаяла в густоте виноградника и подступающей тьмы.
“Полный комплект”, - Ис оглядел присутствующих. Их было двенадцать. Учитель, разумеется, оказался в середине стола. По правую руку от него сел хозяин, по левую - широкоплечий кузнец Геф. Неверное пламя выхватывало из тьмы шишковатые лбы и могучие бороды. Глубокие тени прятались в рукавах широких и грубых одежд.
“Им бы фокусниками работать”, - мелькнула у Иса коварная мысль. Он взял протянутую лепешку, разломил и отдал половинки налево и направо в ждущие руки - самому есть не хотелось. Едва он пригубил чашу - она оказалась больше других, - как Ртеп взял из рук недоумевающего Учителя сей сосуд и пустил по кругу.
“Ритуал, - догадался Ис, - и я в этом милом обществе - предмет культа”.
Не хотелось бы говорить, но это на минуту польстило самолюбию гостя. Все молчали, ожидая первого слова от Иса. Ртеп был настолько уверен в интеллектуальных способностях своего гостя, что не мог даже помыслить о необходимости вступления к его речи, тем более хотя бы о намеке на конспект выступления Учителя. Приходилось расхлебывать. Темы у него не было, и он понес первое пришедшее в голову, строя фразы с принятой тяжеловесностью:
– Ртеп, где же сестра твоя, Мер? Разве недостойна она вкушать хлеб за этим столом? Или это противно вашим обычаям?
Он понимал, что при такой конспирации не только сестра, но и осел хозяина знает все о планах этого союза. И не боялся разглашения.
– Сказанное тобой станет нашим обычаем! - воззвал в темноту Ртеп. Как гость и ожидал, любопытная Мер была недалеко. И гости, подтверждая слова хозяина, наклонили головы. Но если бороды и лысины сделали это величественно и неторопливо, то одна курчавая голова, белокурая и безбородая, метнулась по-мальчишески восторженно и задорно.
– Нави, пастух, - перехватил взгляд Учителя каменщик. - Горяч и неосмотрителен.
Сестра хозяина робко присела в самом малоосвещенном месте, где лишь изредка открывало ее, вспыхнув при каком-либо движении, дымное пламя. Но и вспыхнув, оно, как кисть художника, наносило лишь главное - тяжелые косы да бездонные глаза под густыми бровями. А Учитель по роду своей деятельности интересовался безднами.
– Слушаем тебя, Учитель, - вывел его из задумчивости густой голос Гефа.
– Мне бы вас послушать - сегодня впервые я прошелся по Священному городу. И ничем не занимался, только убедил дикарей у храмовых врат, которые хотели благочестиво побить каменьями несчастную женщину, отречься от своего намерения.
– Не мир, но меч нужен этому миру, - поднялся каменщик, он решился побыстрей подвести к делу замешкавшегося Учителя. - Каменные стопы Империи попирают нас. Жрецы, проповедуя покорность нечестивой власти, готовы делить с ней наше рубище. Помоги нам в нашей борьбе!
– Садись, Ртеп. И давайте будем беседовать сидя. Мех с вином - полон, а ночь - длинна. Верить же прежде всего надлежит в себя. Кто с вами? Народ? Какой - хлебопашцы, пастухи, ремесленники? А как с купцами и землевладельцами? Тоже проповедуете? И успешно? Значит, не очень… А вы бы еще с имперским наместником поговорили, - не сдержался Ис.
Все-таки внимание пьянило его. Как ни старался он себя обуздать, что-то заставляло говорить несвойственным ему языком и брать на себя такое, на что его никто не уполномочивал. Ему нравились эти люди, неосмотрительные и смелые. Ведь при неудаче - вялиться им на столбах вдоль дорог, покачиваясь на горячем ветру.
– Храм ждет повода, чтобы бросить нас на корм имперским шакалам. Империя же нас не очень боится, ей Даже нравится, что мы покусываем жрецов, - им она тоже не слишком доверяет, так что наместника устраивает наша грызня. Пока он думает, что нас интересует только очищение храма. И пока мы слабы, - казалось, без эмоций, неторопливо высказался кузнец Геф.
– Это понятно. Но я так и не уяснил, что же думает народ. Вы бродите по земле, проповедуете, должны же вы знать мысли, настроения, наконец - решимость!
– Так ведь по-разному мыслят, - закряхтел лысый плоскобородый рыбак по имени Сав. - Только я мыслю, покуда лодку с берега спихнешь - живот надорвать можно. А уж потом - не остановить! И здесь так. Семена брошены. И всходы есть. Да сорняков много - прополка нужна.
– Довольно иносказаний, - взмолился Ис, - дельного-то что ты предлагаешь?
– Идти и проповедовать слово твое, - невозмутимо ответствовал Сав.
– Тьфу, - обернулся и плюнул в темноту Ртеп, - с ним всегда так. И еще болтает: “потом не остановить”! Да через год проповедей мы на всех столбах висеть будем! Не слова, а мечи должны звучать!
– А пока - языки, - тряхнул кудрями Нави. Сав косил глазом и молча сопел. Наконец колыхнулся и неторопливо поднял руку, утихомиривая собравшихся:
– Нави, сынок, ты дело сказал - только языками нам и звенеть, чтобы мечами махать, их иметь надо. А где они? А?
Сав подождал, вновь колыхнул брюхом и затих. Никто не ответил. Тягостное молчание нарушил Геф:
– Я бы мог отковать с десяток мечей, больше - не получится. Заметят и донесут. В городе имперский гарнизон, и с десятком мечей здесь делать нечего. И одними проповедями дело не столкнешь, - он повел занемевшими плечами, словно именно сейчас намеревался столкнуть это дело, - нужно место, где можно ковать оружие и готовить людей. Меч - не палка!
– Крепость? - наклонившись, чтобы не задеть взглядом Учителя, посмотрел на него Ртеп.
– Крепость, - придавил тяжелой ладонью последнее слово Геф.
И снова - все потянулось к Ису.
– Чего вы от меня ждете - Геф дело сказал. Я добавлю, но прежде - нет для меня ни жителя Черной земли, ни варвара, ни Благословенного народа. И нет для меня раба - человек рождается свободным. Если согласны, буду говорить дальше.
Шарахнулись факелы, словно от ветра, но огромные лапы ветвей все так же закрывали звезды. Значит, не было в них шевеления. И это сочли чудом. А чуда не было - сами не сознавая того, люди сдвинулись к говорившему, создав порыв, чуть не загасивший огонь. И глаза сестры хозяина, когда смолистые ветви вновь вспыхнули ярче, чем прежде, роняя искры в забытые чаши, блеснули черным фанатичным пламенем.
– Пусть это будет одним из наших устоев, - узрев знаки одобрения, подвел черту Учитель. - Дальше, на рожон переть нечего, пищи шакалам без нас хватает. И Сав прав - говорить людям, что они люди - надо. Но и сражаться надо уметь. О мечах, Геф, с тобою чуть позже поговорим, - положил руку на плечо гордого кузнеца Не. - Насчет крепости… Пока я бродил по горам и пустыне, кое-что приметил. Но - нужна
