раз, а напротив, по сугубо серьезному делу, согласно распоряжению банка 'Народный кредит', назначившего меня председателем комиссии по взысканию долга с вашей компании.
- Я ничего не брал в долг у 'Народного кредита', - возразил Иван.
- Мы скупили все ваши долговые обязательства, - Зеленов достал из потертого кейса пачку бумаг, - на общую сумму в сорок восемь миллионов шестьсот тысяч рублей. Это без учета кредитного процента, - пояснил он нарочито сладким голосом, - с процентами выходит пятьдесят семь миллионов с небольшим. - Мой банк оказался готов пойти на риск неполучения этих денег. За некоторые векселя, между прочим, нам пришлось платить в полтора, а то и в два раза больше номинала. Кое-кто из ваших заимодавцев оказался исполнен редкой веры в вашу платежеспособность. Можете в последний раз испытать гордость бизнесмена с хорошей репутацией, Безуглов. Теперь ближе к делу. Прошу вас, господин президент, немедленно оплатить эти векселя.
- В настоящий момент я не могу этого сделать, - проговорил Безуглов глухим голосом.
- В таком случае у меня есть полномочия по ликвидации компании 'Иван Безуглов' как несостоятельного должника. В частности - ордер от прокуратуры на опись имущества фирмы. Мои четверо друзей - судебные исполнители. Так что все по закону. Ведь вы больше всего в жизни чтите законы, я не ошибаюсь, Безуглов?
- Вам отлично известно, что долги фирмы с лихвой обеспечены ее замороженными активами, - сказал Иван с внезапным хладнокровием. - Дайте мне срок, я верну вам семьдесят миллионов по тем же распискам! Восемьдесят, даже сто миллионов!
- Лучше мы дадим срок самим себе, - расхохотался Зеленов, - и рано или поздно получим двести миллионов. Как видите, господин Безуглов, перо в руках бывших коммунистов может оказаться куда более надежным оружием, чем нож или автомат! Ваши замороженные активы вместе с остальным имуществом фирмы, естественно, также переходят в нашу собственность. Вы считаете это несправедливым? Но банку нет дела до ваших мнений. Мы всего лишь проворачиваем многообещающую финансовую операцию. Побочным результатом которой будет, между прочим, уничтожение и дискредитация одной из самых порядочных частных фирм в России.
- Зачем вам это нужно? - изумленно воскликнул Безуглов. - Неужели вам не дороги интересы отечества? Знаете ли вы, что вместо проданного в Америку леса мы намеревались насадить две с половиной тысячи гектаров елей, дубов и сосен? Открыть детский дом? Купить еще лекарств для детей Чернобыля?
- Нам дорого не всякое отечество, - в глазах Зеленова сверкнула откровенная злоба, - а только то, которое служит нашим интересам. А теперь я попрошу вас, господи президент, оставить помещение. Вы понимаете, что фирма в своем нынешнем положении может многое распродать, чтобы скрыть имущество от кредиторов. Мы попросим вас явиться сюда послезавтра, чтобы подписать кое-какие окончательные бумаги. Причем вам, господин Безуглов, за эти два дня не придется скучать! Личное имущество вам следует перевезти из принадлежащего фирме особняка на другую квартиру - кроме мебели и ценных предметов, которые уже описывает другая бригада моих сотрудников. У нас есть сведения, что вы выдавали сотрудникам фирмы в бессрочное пользование разнообразные предметы бытовой техники и электроники, с условием, что они переходят в их собственность после трех лет работы в компании. Следовательно, юридически эти предметы также составляют собственность фирмы и должны быть описаны и конфискованы. Однако рано расстраиваться, господин Безуглов. Ценя вас, как первоклассного специалиста, мы можем предложить вам временную работу консультанта по ликвидации фирмы, с приличным окладом жалованья... хотя, разумеется, об ужинах и обедах в 'Савое' вам придется надолго позабыть.
Иван вспомнил, что даже не успел переложить пачку долларов из сейфа в свой кейс. Кроме кредитной карточки, да нескольких тысяч рублей на мелкие расходы, у него не оставалось ничего. Даже денег на переезд в скромную квартирку матери или на дачу - так и не отремонтированную до сих пор.
В раскрытых дверях его кабинета толпились встревоженные сотрудники во главе с побледневшим Баратынским и рассерженным Тютчевым. 'Вы не смеете!', раздавались голоса, 'это против закона!'
- Мы действуем на законных основаниях, - оборотился к ним Зеленов. - Но наш главный закон - это право сильного. Знайте, господа, что большевики никогда не отдадут свою власть без боя! Прошу сотрудников фирмы разойтись по своим местам и составить список предметов, таких как холодильники, видеомагнитофоны и стиральные машины, подлежащих конфискации. Мы сверим этот список с бухгалтерскими документами, так что не пытайтесь лгать. Послезавтра бригада по ликвидации проведет изъятие этих предметов, а если они будут проданы или вывезены - взыщет их стоимость по рыночному курсу. Однако работы никто из вас не лишится, господа. В той или иной форме фирма, хотя и под другим названием, будет продолжать свою деятельность. Уволены будут только вице-президент, юрист, главный бухгалтер и старший секретарь-референт, - он поочередно посмотрел на Тютчева, Баратынского и помертвевшую Таню.
- Вы неплохие конспираторы, - вдруг вырвалось у Ивана.
- Не понимаю, - пробурчал Зеленов.
Таня в волнении смотрела на Безуглова. Мерзкий политрук, сам того не ведая, оказывал ей неоценимую услугу. Сто тысяч работ, любые деньги, все видеомагнитофоны и все драгоценности в мире готова она была отдать в этот миг за то, чтобы вернуть доверие Ивана. Но тот, видимо, полностью утратил способность логически рассуждать. Если сомнение и поселилось в его душе, то быстро исчезло.
- Опись имущества, пользуясь нашим юридическим правом, мы начнем немедленно, - обратился Зеленов к Баратынскому. Из его мясистого рта вылетали капельки слюны, взгляд светился нескрываемым злорадством. - В то же время руководство банка 'Народный кредит' дает вашей фирме отсрочку в сорок восемь часов в качестве жеста доброй воли. Если послезавтра в десять утра счета будут оплачены, - он протянул главному бухгалтеру давешнюю пачку бумаг, - то мой банк снимет все свои претензии. До этого времени господин Безуглов лишь отстраняется от исполнения своих обязанностей, однако номинально остается президентом фирмы.
Ссутулясь, Иван направился к дверям и вышел из кабинета. Тютчев, нагнав его в коридоре, с силой тряхнул своего президента за плечи.
- Не сдавайся, Иван! - воскликнул он. - Мы же знаем, что ты можешь свернуть горы! Под твою подпись нам за эти два дня дадут любой кредит! И я, и Баратынский, и Таня - мы все вместе добьемся этого!
- Только не упоминай при мне имени этой госпожи, - брезгливо поморщился Безуглов. - Между нами все кончено.
- Не может быть! Но почему же?
- Эта низкая предательница, Федор, доносила Зеленову все секреты нашей фирмы.
- Злобная чушь! - воскликнул Тютчев, пылая молодым румянцем.
- У меня есть бесспорные доказательства.
- Я знаю Таню, и никаким доказательствам не поверю.
- Спасибо, Федя, - донесся до него исполненный горечи голос той, о которой шел разговор.
Иван вскинул на нее безумный взгляд.
- Вы добились того, чего хотели, Татьяна Николаевна, - сказал он, - а теперь продолжаете разлагать моих сотрудников? Может быть, хватит? Ваша функция в компании уже завершена, и вы можете спокойно стать любовницей нашего канадского партнера. Денег у него больше, чем у меня было даже в лучшие времена, кроме того, вы сможете получать дополнительный доход, выдавая его коммерческие тайны...
- Иван! - настала очередь Тани разгневаться. - Неужели твоя так называемая любовь настолько слаба, что ты поверил первому слову клеветы?
- Моя любовь к вам неизменна, - губы Ивана кривились, - однако теперь ей приходится бороться с ненавистью...
Так и забыв взять у Тани конфискованный комплект ключей от всех помещений офиса и от главного компьютера, он прошел мимо нее, глядя в сторону, и начал спускаться вниз по лестнице. Федор, охваченный ужасом, обнимал плачущую Таню, шепча ей слова утешения. Подручные Зеленова уже рассыпались по офису, переписывая инвентарные номера компьютеров, канцелярских столов, стульев, шкафов для бумаг, даже занавесок и настольных ламп. Все, как один, сотрудники фирмы наотрез отказались им помогать, и теперь сидели в своих креслах, не выполняя никакой работы, только наблюдая потухшими взорами за этими алчными незваными гостями, больше похожими на уголовников, чем на судебных исполнителей. Да они и
