— Погоди, прочитаю. Вроде нет… Отец неизвестен, мать умерла. Кажется, она не слишком долго воспитывала Лидию.
— Братьев-сестер нет? — снова спросил Йона.
— Нет, — ответила Анья, и он услышал, как она шуршит бумагами. — Хотя подожди, — воскликнула она. — У нее был младший брат, но он, кажется, умер совсем маленьким.
— Лидии тогда было… сколько ей тогда было лет?
— Десять.
— Она всегда жила в этом доме?
— Я так не говорила, — возразила Анья. — Она жила в другом месте, даже несколько раз…
— В каком? — терпеливо спросил Йона.
— Уллерокер, Уллерокер, Уллерокер.
— В психушке?
— Это называется психиатрическая клиника. Но в общем — да.
Йона свернул на узкую дорогу в Сальтшёбаден, где все еще жили родители Юхана Самуэльссона. Он сразу увидел их дом — кирпично-красный дом восемнадцатого века с двускатной крышей. В саду стоял ветхий домик для игр, за холмистым участком угадывалась тяжелая черная вода.
Комиссар провел ладонями по лицу, прежде чем вылезти из машины. Как он все это ненавидел. Обочина выровненной граблями гравийной дорожки аккуратно выложена булыжниками. Йона подошел к двери и позвонил, подождал, еще раз позвонил. Наконец за дверью послышался чей-то голос:
— Открываю!
Щелкнул замок, и девочка-подросток распахнула дверь. Глаза накрашены черными тенями, лиловые волосы.
— Здравствуйте, — удивленно сказала она и уставилась на Йону.
— Меня зовут Йона Линна, я из Государственной уголовной полиции. Мама или папа дома?
Девочка кивнула и повернулась, чтобы позвать родителей. Женщина средних лет уже стояла внизу, в прихожей, и внимательно смотрела на Йону.
— Аманда, — испуганно сказала женщина, — спроси его… спроси, что ему надо.
Йона покачал головой.
— Мне бы не хотелось говорить то, что я должен сказать, стоя на крыльце. Можно войти?
— Да, — прошептала мать Аманды.
Йона шагнул через порог и закрыл входную дверь. Посмотрел на девочку — у нее задрожала нижняя губа. Потом посмотрел на мать, Исабеллу Самуэльссон. Та сложила руки на груди, лицо было мертвенно- бледным. Йона глубоко вздохнул и тихо сказал:
— Мне очень, очень жаль. Мы нашли останки Юхана.
Мать прижала кулак ко рту и тихо, тонко завыла.
Она оперлась было о стену, но съехала и опустилась на пол.
— Папа! — закричала Аманда. — Папа!
Мужчина сбежал вниз по лестнице. Увидев рыдающую жену на полу, он медленно, осторожно приблизился. С его лица и губ словно стерлись краски. Мужчина посмотрел на жену, на дочь, потом на Йону.
— Юхан, — только и выговорил он.
— Мы нашли останки, — вполголоса ответил комиссар.
Они сели в гостиной. Девочка обнимала безутешно рыдавшую мать. Отец все еще казался странно спокойным. Комиссару и раньше случалось видеть подобное. Таких мужчин, а иногда, хотя и редко, женщин — вяло реагировавших, продолжавших говорить и задавать вопросы, их по-особому звучащий голос, бессмысленное уточнение подробностей.
Йона знал: это не равнодушие. Это борьба. Отчаянная, безуспешная попытка продлить оставшиеся до прихода боли мгновения.
— Как вы его нашли? — прошептала мать между приступами рыданий. — Где вы его нашли?
— Мы искали другого ребенка в доме, где живет человек, которого мы подозреваем в похищении людей, — объяснил Йона. — Наша собака учуяла… она обозначила место в саду… он, Юхан, умер десять лет назад, так определил судмедэксперт.
Юаким Самуэльссон поднял глаза.
— Десять лет?
Он покачал головой и прошептал:
— Но Юхан пропал тринадцать лет назад.
Йона кивнул и, чувствуя себя совершенно измотанным, объяснил:
— У нас есть основания думать, что человек, похитивший ребенка, три года держал его взаперти…
Посмотрел на свои колени, заставил себя успокоиться и снова поднял голову.
— Юхана три года держали в подвале, — продолжил он, — до того, как преступник лишил его жизни. Юхану было пять лет, когда он умер.
У отца перекосилось лицо. Его железные попытки сохранить спокойствие разлетелись вдребезги, словно тонкое стекло. Видеть это было невыносимо. Он не отрывал глаз от Йоны, в то время как его лицо сжалось и слезы полились по щекам, в открытый рот. Грубые страшные всхлипывания разорвали воздух.
Йона рассматривал дом. На стенах — фотографии в рамках. Комиссар узнал фотографию из своей папки — двухлетний малыш Юхан в костюме полицейского. Фотография девочки с конфирмации. Вот родители, смеясь, поднимают новорожденного перед объективом. Йона сглотнул и отвернулся. Как же он ненавидел такие дела. Но он еще не закончил.
— Мне надо выяснить еще кое-что, — сказал он и терпеливо подождал, когда они достаточно успокоятся, чтобы понять, о чем он спрашивает. — Вы когда-нибудь слышали о женщине по имени Лидия Эверс?
Мать удивленно покачала головой. Отец несколько раз закрыл и открыл глаза, потом быстро проговорил:
— Нет, никогда.
Аманда прошептала:
— Это она… это она похитила моего брата?
Йона серьезно посмотрел на нее и ответил:
— Мы думаем — да.
Когда он поднялся, ладони у него были мокрыми, по бокам струился пот.
— Мне очень жаль, — снова сказал он. — Мне правда, правда очень жаль.
Он положил свою визитку на стол перед ними и оставил телефон куратора и группы поддержки.
— Позвоните мне, если что-нибудь вспомните или просто захотите поговорить.
Комиссар направился к выходу и вдруг краем глаза увидел, что отец встал.
— Подождите… я должен знать. Вы поймали ее? Поймали?
Йона стиснул зубы, повернулся к нему и ответил, сложив ладони:
— Нет, мы еще не взяли ее. Но мы идем за ней по пятам. Скоро мы ее возьмем. Я поймаю ее, я это знаю.
Сев в машину, Йона первым делом набрал номер Аньи. Она взяла трубку после первого же гудка.
— Все нормально? — спросила она.
— Такое не бывает нормальным, — сквозь зубы ответил Йона.
На мгновение в трубке стало тихо.
— Тебе нужно что-нибудь конкретное? — осторожно спросила Анья.
— Да.
— Помнишь, что сегодня суббота?
— Мужчина врет, — продолжал Йона. — Он знает Лидию. Он сказал, что никогда о ней не слышал, но это неправда.
— Откуда ты знаешь, что он врет?
