– Мужской голос? Вы уверены?
– Как я сказал, так и было. – Кливер был непоколебим. – Мужской голос. Иначе я бы позвонил.
– Могли бы вы узнать этот голос?
– Вряд ли. Он был невнятным и звучал очень хрипло. Но для меня это был незнакомый голос, и я бы сказал, что это был тот самый голос, который отвечал мне по телефону.
– Вы могли разобрать, что он говорил?
Кливер нахмурился и устремил взгляд мимо Маркхэма в открытое окно.
– Я знаю, на что это похоже, – медленно сказал он. – Я не думал об этом тогда. Но, когда я на следующий день прочитал газеты, эти слова всплыли у меня в памяти.
– Какие слова? – нетерпеливо спросил Маркхэм.
– Ну, насколько я мог разобрать, он сказал: «О, господи! О, господи!» – два или три раза.
В мрачном и старом помещении, казалось, повеяло ужасом – ужасом, усугубленным тем небрежным, вялым тоном, каким повторил этот крик боли и страдания Кливер. После короткого молчания Маркхэм спросил:
– Когда вы услышали голос этого человека, что вы сделали?
– Я тихонько прошел обратно и вышел на улицу через боковую дверь. Потом я поехал домой.
Опять наступила пауза. Показания Кливера были удивительными, но они целиком совпадали с заявлением Мэнникса. В это время Ванс подал голос из глубины своего кресла.
– А скажите, мистер Кливер, что вы делали в промежутке между вашим звонком к мисс Оделл без двадцати двенадцать и тем временем, когда вы вошли через боковую дверь дома без пяти двенадцать?
– Я ехал в подземке с 23-й улицы, – последовал ответ, после долгого молчания.
– Странно, очень странно, – Ванс изучал кончик своей сигареты. – Тогда ведь вы не могли никому звонить в течение пятнадцати минут, а?
Я внезапно вспомнил заявление Элис Ла Фосс о том, что Кливер звонил ей ночью без десяти двенадцать. Ванс, не обнаруживая своей осведомленности, породил этим вопросом в собеседнике неуверенность.
– Разве не возможно, чтобы я кому-нибудь звонил, когда вышел из подземки на 72-й улице, не доходя квартала до дома мисс Оделл?
– О, конечно, – промурлыкал Ванс. – Однако взглянем на это с математической точки зрения: если вы позвонили мисс Оделл без двадцати двенадцать, затем вошли в подземку, доехали до 72-й улицы, прошли квартал до 71-й улицы, вошли в дом, прислушались и ушли без пяти двенадцать – затратив на все это только пятнадцать минут, – едва ли бы вам удалось еще задержаться по дороге и позвонить кому-то. Впрочем, я не буду настаивать. Но я действительно хотел бы знать, что вы делали между одиннадцатью часами и без двадцати двенадцать, когда вы позвонили мисс Оделл?
Кливер внимательно изучал Ванса несколько мгновений.
– По правде говоря, я был расстроен в ту ночь. Я знал, что мисс Оделл ушла с другим, – она сказала, что не может со мной встретиться, и я бродил по улицам и злился, как бешеный.
– Бродили по улицам? – нахмурился Ванс.
– Вы слышали, что я сказал. – Кливер говорил сердито. Затем, обернувшись, он пристально посмотрел на Маркхэма. – Помните, я однажды намекнул, что вы могли бы кое-что узнать у доктора Линдквиста? Вы вызвали его?
Не успел Маркхэм ответить, как Ванс опередил его:
– А! Так вот оно что! Доктор Линдквист! Ну, конечно! Так значит, мистер Кливер, вы бродили по улицам? По УЛИЦАМ, так ведь? Совершенно верно. Вы утверждаете это, и я улавливаю слово «улицы». И вы, по- видимому, не без умысла спрашиваете о докторе Линдквисте. При чем тут он? О нем не было сказано ни слова. Но в этом слове «улицы» – вот где связь. Улицы и доктор Линдквист – это одно целое, как Париж и весна. Прекрасно, прекрасно… Вот у меня и еще одно звено в руках.
Маркхэм и Хэс глядели на него так, как будто он внезапно помешался. Ванс спокойно выбрал сигарету из ящика и закурил. Затем он притворно улыбнулся Кливеру.
– Настало для вас время, дорогой мой сэр, рассказать нам, когда и где вы встретили доктора Линдквиста, слоняясь по улицам в понедельник ночью. Если вы этого не сделаете, то клянусь, я сам сделаю это за вас.
Прошла целая минута, прежде чем Кливер заговорил, за это время он ни разу не оторвал холодного пристального взгляда от лица прокурора.
– Я уже рассказал большую часть, ну, так вот остальное. – Он невесело усмехнулся. – Я пришел к дому мисс Оделл около половины двенадцатого – чуть раньше – я думал, что она может быть дома в это время. Тут я налетел на доктора Линдквиста, стоявшего у входа в аллейку около дома. Он заговорил со мной, сказал, что у мисс Оделл кто-то есть. Тогда я завернул за угол к отелю Энсона. Минут через десять я позвонил мисс Оделл. Как я уже говорил, мне ответил мужской голос. Я подождал еще десять минут и позвонил одному другу мисс Оделл, надеясь устроить встречу, но у меня ничего не вышло, я вернулся к дому. Доктор исчез, и я прошел по аллейке к боковой двери. После того как я услышал через двери квартиры мисс Оделл мужской голос, я вышел и поехал домой. Это все.
В это время вошел Свэкер и что-то прошептал на ухо Хэсу. Сержант торопливо поднялся и вышел вслед за секретарем из комнаты. Почти сейчас же он возвратился с туго набитой папкой в руках. Подавая ее Маркхэму, он негромко прибавил несколько слов, которых мы не разобрали. Маркхэм, казалось, был удивлен и рассержен. Показав сержанту на стул, он обратился к Кливеру.
– Я вынужден просить вас подождать несколько минут в приемной. У меня срочное дело.
Кливер молча вышел, и Маркхэм раскрыл папку.
