Наковальня

противоречит закону. Вскоре оно даже не считается неприличным. И вот уже неприкосновенность частной жизни как понятие перестает существовать… почти.

Лазарус погрозил пальцем Габриелу и сказал:

— Человеческие существа бесхитростны, им удалось засунуть этого джинна обратно в бутылку. Но они не заметили, что два пальца остались торчать наружу. А эти пальцы шарят вокруг.

Габриел осторожно заметил:

— Но… я всегда думал, что в Кьяре самые жесткие законы о неприкосновенности частной жизни после Земли.

— О да, — быстро подтвердил Лазарус, — потому-то и началось гниение. — Он постучал себя по лбу над переносицей. — Знаешь про этот маленький имплантант? Пока мы тут говорим, они проталкивают через Конклав законопроект, который добавит к обонятельному имплантанту следящий чип. Так Могучий Мики сможет следить, где находятся все его непослушные дети. И ты думаешь, что это остановится на нас, вонючках? Нет, парень, плохие старые времена возвращаются, и это происходит здесь! Это начинается здесь! выкрикнул он. — Не на Октавии, не на Зулейке, не на Терра-Нове, не в Колокольной стране на Отраде, не на Лас-Пальмасе, не на Лагранже в Солнечной системе, не на Сером Пейзаже, здесь, именно здесь! В системе Тора, в Кьяре! А знаешь почему? Ты знаешь почему? — Лазарус перешел на шипение. — Потому что ты не можешь запретить основной императив, приятель! Люди будут иметь то, что они хотят! Пусть на это потребуется тысяча поколений, они получат это! А власти хотят этого, они хотят знать все, они хотят знать, где находится каждый, и зачем, и когда, потому что это — ключ! Твоя сестра ошибалась, парень! Власть — не конечная цель, она только средство, чтобы обладающий властью мог чувствовать свою задницу прикрытой! Они хотят чувствовать себя в безопасности! И они получат то, что хотят! И не тома резиновых законов сдержат эти чертовы полчища, парень! Это будут не пустоголовые «Спасем Куерин» с их плакатами. Нет, парень… это будем мы, народ Кила! Посмотри вокруг, приятель, потому что это мы! — Теперь он кричал. — Мы — революция! Мы — воины дождевых туч! Мы отмоем все дочиста! Мы вернем все обратно к земле! Обратно к земле… живой земле Творения, парень. Живой земле Творения. — Голос Лазаруса упал до шепота. — Дух Кила показал нам дорогу. Дорогу назад.

Долгий вздох прокатился по пещере:

— Назад к земле.

«Боже, — ужаснулся Габриел, — дух кого?» Все оказалось хуже, чем он предполагал. Нет ничего опаснее мессианских заблуждений. Генинжевое растение тем временем обвивало само себя. Его листья и усики гротескно переплетались. «Как будто решило удавиться», — подумал землянин.

Лазарус Уайт снова повернулся к нему. Теперь лицо вонючки стало твердым как гранит.

— Возможно, ты тот, кем они считают тебя. А может быть, и нет. Возможно, Элспет Кайли действительно твоя сестра и ты всего лишь еще один беглец, как она. Просто беглец и больше ничего. Так какова твоя цена, чтобы остановить свой бег, Кайли?

Габриел с трудом сглотнул, стараясь не позволить гневу отразиться на своем лице.

— Моя цена, — твердо ответил он, — правда. Кто убил мою сестру?

Лазарус медленно покачал головой: — Я не знаю. Но достань мне то, что хочу я, и я помогу тебе получить то, что хочешь ты.

— Чего ты хочешь? — осторожно спросил Габриел.

В ответ Лазарус царственным жестом поднял правую руку. Он сжал кулак, и землянин моргнул от удивления, когда над ним возникла голографическая проекция Кьяры. Она была почти три метра диаметром и медленно вращалась. Город выглядел именно так, каким увидел его Габриел из иллюминатора орбитального челнока. С одной его стороны был обведен красным Рейнер-парк. Примерно в трети пути вдоль границы города еще один выступ также был обведен красным. Космопорт, догадался Габриел.

Лазарус поднял руки и погладил проекцию. Его пальцы погружались в городские купола, словно взбалтывая рябь в световой лужице. Его лицо светилось страстным желанием.

— Я хочу… — забормотал он, — анонимности. Я хочу идти сквозь толпу, задевая людей, и чтобы они даже не подозревали, что я тут. Я хочу достоинства незамеченным проходить по комнате. Я хочу уединения. Святости уединения с собой. — Он рассеянно потер лоб над переносицей, как бы стирая пятно. — Я хочу… столько всего, — смущенно проговорил он. Затем наступило долгое молчание.

Габриел воспользовался случаем, чтобы посмотреть на собравшихся. Тестолицый вонючка рыдал, сидя на корточках в дальнем конце пещеры. На его толстых губах пузырилась слюна.

Лазарус уронил руки.

— Я многого хочу. Но Кил выбрал меня для другого пути. — Он снова впился глазами в Габриела. — Ты спросил, чего я хочу? Я хочу Рейнер-парк.

— Рейнер… — Габриел непонимающе пожевал это слово. — Ты хочешь Рейнер-парк? Но как я могу достать тебе Рейнер-парк?

— В том-то и трудность, не так ли? — На лице Лазаруса отразилось слабое веселье. — Любой человек, связанный с Икаровым полем, имеет принудительный психический блок, установленный психозондированием — единственное исключение из кьярских законов о неприкосновенности частной жизни. Это касается всех в инженерном подразделении, наблюдающих за строительством и ежедневным функционированием Рейнер-парка, и в первую очередь главного инженера. Ты не сможешь получить от них копию планов — даже, смею заметить, такими варварскими методами, как пытка. Но твоя сестра утверждала, что нашла другой источник.

Понимание низошло на Габриела.

— Элспет… собиралась достать тебе планы Рейнер-парка? Лазарус кивнул.

Озадаченный, Габриел сказал:

— Но если она не могла получить их от Джапалджарайи и его людей…

— Где-то еще, чудо, — неожиданно встрял Киппер. — Вопрос: кто, кроме работников парка и самого Саксона Рейнера, имеет доступ к этим планам?

— Но почему не Рейнер… нет, конечно нет, он не отдаст свою гордость и отраду. — Габриел покачал головой. — Я не могу достать тебе Рейнер-парк.

Лазарус шагнул вперед, так что землянин оказался на самой границе его обонятельного поля. Волоски в носу у Габриела задергались, но Уайт, казалось, с точностью до сантиметра знает радиус действия своего ОТУ. Он наклонился, как бы стремясь силой желания преодолеть то расстояние, которое еще разделяло их.

— Достань мне Рейнер-парк, и я добуду тебе убийцу твоей сестры.

Кровь отхлынула от лица землянина. В первый раз кто-то сказал это. Первый раз кто-то выразил словами то, в чем он сам он до сих пор не был уверен.

Габриел опустил голову, пытаясь упорядочить мысли. Тысячи образов закружились перед его мысленным взором при упоминании Элспет. Землянин едва обратил внимание, что Киппер опустился возле него и прошептал:

— Ну, каков твой следующий шаг, парень?

— Следующий шаг? — рассеянно отозвался Габриел.

Дядя Буль не всегда был мертв, но он был мертв сейчас.

Старик тоже однажды умер, когда духи Айрантаринии извлекли его кишки и печень. Конечно, сначала они убили его копьем в голову и еще одним в шею через язык, а уж потом разрезали и вложили аметист в его живот и магические камни в суставы рук и ног. Затем они вложили обратно кишки и разбудили его, свежего и яркого, как новая ручка. С той поры он умел высасывать плохой дух из кожи, исцелять мужчин или женщин, которые прокляты их врагами, и орло-ястребом летать Над землей.