Наковальня

знает дорогу, потому что был там. Он пробежал через кишки Могучего Мики и знает их изнутри.

— Взгляни, чудо. — Руки Киппера охватили целиком всю Кьяру. — Скажи мне, что это… Нет, я скажу тебе. Это я. И Шэрри. И малышка Ката. Нигде в Семнадцати нет ничего подобного. Нас не должно быть здесь, никого из нас. Плоская страна старается не думать об этом, — он презрительно махнул рукой на улицы далеко-далеко внизу, — но мы думаем. Мы знаем, что Железный мир хотел бы раздавить нас, стереть в порошок, превратить Кьяру в отпечаток пальца на Наковальне. Но Кьяра здесь. Мы здесь, потому что у нас есть философия! — Он подошел вплотную к Габриелу. — Философия, парень, в двух словах: «верх» и «твое». — Киппер согнулся от хохота. Отсмеявшись, он снова стал серьезен. — А-ах, мы собираемся закрутить стрелку назад, парень! Лаз обещал нам это. О да!

Габриел спросил:

— А при чем тут я, Киппер? Почему он думает, что я могу помочь?

Киппер развел руками и ухмыльнулся ухмылкой перочинного ножика:

— Не знаю, парень, не знаю. Ты мудреное чтение. Но мне сдается, что сам ты точно знаешь, при чем туг ты. И Могучий Мики, похоже, знает. И шпики. Они загребают подонков со всех углов и закоулков, пытаясь взять тебя за глотку, парень. Они бы не надрывались так из-за какого-то дешевого туриста.

— Неужели? — Внешне спокойный, Габриел шагнул вперед и по-братски обхватил коротышку за плечи. — В таком случае я бы, не моргнув глазом, бросил тебя за борт.

Киппер лукаво хихикнул:

— Попробуй — и мы полетим вместе.

— А с чего ты взял, что меня это заботит? Один раз я уже бросился вниз, вчера ночью, думая, что отправляюсь в долгое падение.

— Нет, ты так не думал, — проницательно возразил коротышка. — Ты знал, что тебя поймают. Ты вовсе не был готов освободиться.

Габриел убрал руку с плеч своего спутника.

— Ты прав, — признал он. — Так к чему же мы пришли?

— К тому, что я готов тебе помогать… не задавая вопросов. Конечно, если на самом деле ты тот, кем, по твоим словам, ты не являешься, моя помощь тебе не потребуется.

— Так кто я, Киппер?

— Целый чертов муравейник вылезает из всех щелей, спрашивая себя о том же.

Представив вдруг эту картину, Габриел тихо засмеялся:

— Ты знаешь, кто я, Киппер? Я — дожди. Я просто дожди. Киппер смотрел на него недоуменно.

Но Габриел смеялся сам с собой… и не объяснил.

ИГЛА

Изадора стащила с головы одеяло и раздраженно посмотрела на светящийся циферблат.

— Четыре пятьдесят восемь, — простонала она и снова закрыла глаза. Раскинув руки, Изадора лежала, убеждая себя, что спит, что спала всю эту ночь и что ее мочевой пузырь вовсе не полон.

Но карусель в ее голове не останавливалась. «Габриел, бегуны по крышам, голубой ящик, Локи, «Байрон Системс», Чуен, ЦУРЗ», — образы прыгали и скакали перед ее мысленным взором, скаля ей зубы. Она до поздней ночи сидела над дневником Элспет, пробираясь по лабиринту бессвязных каракуль, чтобы выудить из них островки смысла. Изадора горько жалела, что не распечатала финансовые записи Элспет и план Рейнер-парка, который они нашли на чипе. Что сказала Чуен о плане в ту первую ночь? Что этот файл в два раза больше, чем нужно? Что же они пропустили? Эх, ну почему они не сделали еще одну копию файла, хоть где-нибудь, где угодно, где до нее можно было бы добраться.

Ее глаза резко открылись.

— Дьявол! — выдохнула Изадора. — Они сделали!

Несколько секунд она тупо смотрела в потолок, потом мочевой пузырь вновь напомнил о себе. Ночник автоматически включился, когда женщина вылезла из кровати и, спотыкаясь, потащилась в ванную. Слишком большой файл мог что-то скрывать. Понадобится кодовое слово или число, чтобы получить доступ. Впрочем, спохватилась Изадора, она опережает события. Еще неизвестно, есть ли этот файл там, где она думает. Вымыв руки, Изадора плеснула тепловатой воды в лицо и уставилась в зеркало, включив его на перевернутое отражение, чтобы видеть себя такой, какой ее видят другие.

Невысокая, полная женщина смотрела на нее оттуда, глаза маленькие, опухшие от сна, лицо круглое, с ямочкой на подбородке, над левым соском вытатуировано крошечное птичье крылышко — след юных лет, проведенных с Клубом Свободы Хаузера, когда мир был свеж и полон обещаний. Пока не сжался, словно вечно убывающая спираль раковины улитки.

Изадора так и не смогла заставить себя свести татуировку. Сделать это значило бы признать свой полный провал, окончательное поражение в поисках чего-то, что она не могла даже толком определить. Изадора не в силах была побороть свой скептицизм настолько, чтобы уйти в какую-нибудь из многочисленных религий или культов — Церковь Рога Изобилия, например, или Общество Пустого Неба, или Храм Адамова Яблока, — чьи громкие, красивые обещания вечного веселья и довольства собой изо дня в день засовывались в ящик ее электронной почты. Нет, Изадора была девушкой другого склада. Несмотря на три года работы в «Д.Н. Амикс», она в конце концов стала… исследователем. Одним из тех безымянных людей, что сидят, скрытые за своей функцией, пока не сольются с ней настолько, что сами перестают различать, где — они, а где — эта функция.

Изадора скорчила досадливую гримасу. Не хватало еще жалеть себя. Назло своей жалости она установила воду на один градус выше нуля и погрузила в нее лицо, ртом и носом выдувая воздух, так что ледяные брызги полетели за уши и на шею.

Обсушившись, Изадора заставила себя улыбнуться над слезливым ладом, который приняли ее мысли. Чего еще можно ожидать в пять часов утра? С ней ничего такого не случилось, что не исцелил бы сон.

Женщина открыла дверь ванной и замерла.

Спальня не изменилась. Тускло горел, ночник. На стенах, словно причудливые картины, лежали мягкие тени. Реймонд и Скунс двумя темными бугорками виднелись в ногах кровати, и гелиосская ласка возилась в своей клетке. Но где-то слабо жужжала оса.

А в Кьяре нет ос.

Присмотревшись, Изадора увидела ее. Крошечный отблеск, плывущий сквозь мрак над террариумом Вонг Фу. Ее рука, лежащая на дверной пластинке, непроизвольно дернулась, и тут вторая ртутная капелька вплыла в поле зрения. Дверь ванной начала закрываться. В тот же миг тихое жужжание возросло до комариного писка, и Изадора, не в силах пошевелиться, успела увидеть раздвоенный кончик серебряного жала, направленный на нее как змеиный язык. Дверь закрылась. Раздалось два легких удара, будто кто-то бросил в нее два шарика. Только тогда женщина отскочила назад, словно ужаленная.

Что же она увидела? Ювелирное насекомое размером с большой палец, с двумя рядами вертикальных заостренных зубов и одним черным глазом-слезинкой в центре головы. Его хилые, тонкие ножки были свернуты под телом. Что бы это ни было, Изадора не сомневалась, что оно смертоносное. Оно? Они! Их два!

Ее забила дрожь, и потребовалось сознательное усилие, чтобы замедлить дыхание до нормального ритма. Звать на помощь бессмысленно, каждое жилье в Кьяре абсолютно звуконепроницаемо, а окон в ее ванной нет. Вся одежда, а значит, и фон остались снаружи, в спальне. Она оказалась в ловушке. Путаясь в рукавах, Изадора влезла в купальный халат, чтобы прикрыть наготу. Может, если она подождет достаточно долго?.. Ее руки замерли на поясе, когда она уловила слабое царапанье по двери ванной. Ее живот сжался от страха.

— О дьявол, — проскулила Изадора. — О дьявол. Усилием воли женщина заставила себя подойти к двери и осторожно, словно к раскаленной плите, приложить к ней ладонь. Вибрация. Слабое-слабое гудение, ощущаемое кончиками пальцев. Изадора прижала ухо к двери и тотчас отпрянула. Это было не