он предварительно подделал. Предположим, что суммы выросли до такой степени, что ситуация угрожает уничтожить репутацию и бизнес компании.
– Не верю, что руководитель высшего звена мог так поступить, – возражает Катя.
– Предположим, у него были личные инвестиции, которые не были успешны. Возможно, он позаимствовал небольшую сумму и играл на рынке, пытаясь покрыть траты. Возможно, ему не повезло.
Катя молчит. Растратчик, действующий из лучших побуждений, – слишком часто встречающаяся фигура в финансовом мире: доверенный работник похищает пару баксов для покрытия насущных потребностей, возвращает их, а потом снова похищает деньги, но честно собирается компенсировать все, что взял, даже несмотря на то что «позаимствованные» суммы уже значительно выходят за рамки того, что он может выплатить.
– Однако если бы этого руководителя уволили, – медленно говорит Катя, – скажем, после того как глава компании понял, что произошло, тогда глава компании, согласно закону, должен был бы пригласить инспекторов и все им честно рассказать. И мошенничество стало бы известно всем.
– Может быть, глава компании не хочет отвечать за последствия. Может быть, он решил умолчать о мошенничестве, считая, что если никто не узнает о случившемся, он сумеет продать свои акции в компании по завышенной цене, а затем использовать вырученную сумму, чтобы покрыть необъявленные растраты.
Снова воцаряется длительное молчание.
– Я вешаю трубку, – заявляет Катя. – Я должна связаться с Уильямом.
– Подожди. Я уже с ним поговорил.
– Когда? – Похоже, она в замешательстве.
– Сегодня. Он перехватил голосовую почту, которую я тебе оставил, и приказал Дебре пригласить меня к тебе в офис. Мы встретились в зале заседаний правления в «Терндейл», и он все подтвердил.
– Уильям отслеживает мою голосовую почту?
– С тех пор как исчез Андрей. Ты должна быть осторожной, Катя. Терндейл опасен.
– Не преувеличивай, – резко отвечает она. – И так все просто ужасно. Что бы Уильям ни сделал, он не гангстер.
Я не хочу расстраивать ее больше, чем это необходимо, но она должна понимать, с чем ей придется столкнуться.
– На Уильяма работает один здоровяк по имени Эрл. Бывший полицейский?
– Бывший фэбээровец. А что?
– Уильям очень хотел убедить меня помалкивать о том, что я узнал. Эрл ему помог. Вот почему я веду машину одной рукой.
– Ты хочешь сказать, что Эрл тебя ударил? – недоверчиво переспрашивает Катя.
– По приказу Уильяма.
– Боже мой… Ты как?
– Жить буду. – Я не хочу признаваться ей, как сильно я пострадал.
– Погоди минутку.
Я слышу, как она кладет трубку на твердую поверхность, а потом раздается звук льющейся воды. Снег идет еще сильнее, и я пытаюсь разобраться с рычагами на рулевой колонке, чтобы заставить «дворники» работать быстрее.
– Я вернулась, – говорит Катя.
– Все нормально?
– Сейчас не важно, как я себя чувствую, – кратко отвечает она. – Что ты делаешь на Лонг-Айленде?
– У меня появилась ниточка к Андрею.
– Питер, послушай меня. Я хочу, чтобы ты поехал домой.
– Это даже не обсуждается.
– Не спорь со мной, – просит Катя. – Не надо было мне впутывать тебя. Я повела себя, как трусиха. Надо было самой встретиться с Уильямом лицом к лицу.
– Я рад, что ты этого не сделала. Потому что если бы Уильям или Эрл обидели тебя, мне пришлось бы что-то со всем этим делать и это сорвало бы все мои планы.
– Это ты так шутишь?
– Никоим образом.
В моем поле зрения показывается черно-бурая лисица, она неспешно бежит вдоль обочины, держа что-то в зубах. Я резко поворачиваю руль влево, чтобы дать ей побольше места.
– Питер… – Катя вздыхает. – Можешь мне поверить. Не стоит тебе волноваться, что меня обидит Уильям или кто-то из его сотрудников.
– Но я волнуюсь. Никто не поверит, что ты не участвовала в махинациях, если только ты не поднимешь тревогу. Ты должна нанять юриста и уведомить инспекторов. Скажи им, что наверняка тебе ничего не известно, но из-за того, что ты узнала, ты оказалась замешана в эту историю.
– Все не так просто.
– Все именно просто, – настаиваю я. – Ты несешь ответственность только за себя.
– А как же Андрей?
– Ты ничем ему не поможешь. Будет неправильно, если ты подставишь под удар себя.
– Ты действительно в это веришь?
Ее вопрос повисает в воздухе. Я не знаю, во что я сейчас верю.
– Я думаю, так или иначе все откроется, – говорю я, стараясь избежать прямого ответа. – Главное, уцелеешь ли ты.
– А как же Андрей? – Она не собирается отпускать меня с крючка.
– Лучшее, что ты можешь для него сделать, – быть рядом с ним и помочь ему склеить все заново.
– Но что, если глава нашей компании прав? Что, если Уильяму удастся возместить потери без того, чтобы инспектора или кто-то еще догадался о случившемся?
– Катя, неужели ты не понимаешь? У Терндейла на карту поставлено все – его компания, его богатство, его репутация и его свобода. Это жест отчаяния: я бы ожидал от него в такой ситуации чего угодно. Ты должна обезопасить себя.
– Я тебе уже сказала, – возражает она, – он никогда не обидел бы меня.
– Да что ты из меня идиота делаешь? – Я не понимаю ее уверенности. – Он ведь прослушивает твою голосовую почту. Он…
В зеркале заднего вида появляются фары. Сзади меня пристроился полицейский.
– Не вешай трубку, – прошу я.
Полицейская машина следует за мной, а я медленно еду через пустой центральный район Бриджгемптона, пытаясь двигаться не слишком быстро и не слишком медленно. Пульс у меня как минимум сто шестьдесят ударов в минуту, и я практически не чувствую руля. На перекрестке полицейский поворачивает направо, и я облегченно выпускаю воздух из легких.
– Катя?
– Да, я слушаю. Что там у тебя стряслось?
– Ничего. – Я вытираю лоб рукавом пальто.
– Зачем ты поехал к моей матери?
– Не пытайся сменить тему.
– Не знала, что меняю.
Я на секунду замолкаю, не понимая ее. Сквозь снегопад неясно вырисовывается знак, сообщающий, что аэропорт Истгемптона находится в нескольких километрах дальше по дороге, слева.
– Просто скажи мне, – просит Катя.
– О’кей. – Я как можно короче рассказываю ей о люксембургском банке. – Я пришел к твоей матери, чтобы спросить ее, не знает ли она кого-нибудь, к кому можно было отнести вопрос системы безопасности о
– Моя мама была его студенткой, когда училась в университете, – отвечает Катя с непонятной
