полицейского отступить на шаг.
– Хватит в игры играть, – тихо говорю я. – Ты мне даешь свою версию того, что случилось, а я тебе объясняю, почему ты не прав.
– Да ты уже прячешься за адвокатов! – презрительно восклицает Ромми. – Ни хрена я тебе не скажу, если не узнаю от тебя ничего стоящего.
– Я отказываюсь от адвоката, – отвечаю я, твердо намереваясь разобраться с Ромми. – Ну, давай. Что ты теряешь?
Теннис пытается возражать, но я игнорирую его, мой взгляд прикован к Ромми. Тот быстро смотрит на Тиллинг и улыбается.
– Ладно. – Коп разминает плечи и успокаивается. – Почему бы и нет. Ты – деревенщина из какой-то дыры в Огайо. Ты классно играешь в баскетбол, благодаря этому получаешь бесплатный билет в Лигу Плюща, встречаешь хорошую девушку из католической семьи, женишься. Она ведет хозяйство, находит себе достойную работу в благотворительной конторе и трясет для тебя задницей в постели. Очень скоро ты делаешь кучу бабок, потому что ты из тех самодовольных болванов, которые преуспевают в бизнесе. Все круто. Но тебе скучно. А может, сиськи у нее стали обвисать. Поэтому ты начинаешь трахать других баб.
Он кладет мне руку на плечо, как лучшему другу, и, улыбаясь, сильно сдавливает его, прекрасно зная, что на нас направлены камеры.
– Но ты недостаточно осторожен. Дженна все узнаёт и неожиданно заводит речь о разводе. Ты потеряешь половину денег, свой дом, одну из дорогих машин. Поэтому ты задумываешь план покруче. Твоя жена застрахована на кучу бабла. Если она умрет, ты будешь жить даже лучше, чем раньше. Может, сначала ты хотел все сделать сам, но ты же смотришь телевизор и знаешь, что копы всегда подозревают мужа. Поэтому ты обо всем договариваешься. Для парня вроде тебя миллион баксов – это мелочь на карманные расходы. В некоторых районах Нью-Йорка людей убивают за банку пива. В том месте, куда я тебя отправлю, это делают за пачку сигарет. Но вот незадача – тип, которого ты нанял, просто дурак. Предполагалось представить все как неудавшееся ограбление, да только не вышло. Думаю, наемник сделал для тебя фотку, поэтому и убрал ей волосы с лица. – Ромми театрально поджимает губы и машет пальцем у меня перед носом. – Ты облажался.
– Ты закончил? – интересуюсь я.
– Нет. Я знаю, что это ты. Не потому что она хотела развестись, и не из-за страховки, и не из-за этого идиотского ограбления. – Он снова сдавливает мне плечо, и его большой палец впивается в мою мышцу. – Я это знаю, потому что у тебя большой дом и большая машина, а твою жену представляет себе каждый парень в квартале, когда имеет старую кошелку, на которой женат. Но ты – тебя ведь никогда нет дома. Ты летаешь по всему шарику, работаешь на выходных, ночуешь в городе. Потому что тебе всего было мало, верно? Потому что тебе все время хотелось еще, а Дженна этому мешала. Скажи мне, – он заговорщицки смотрит на меня, – на кого ты переключился? На черных курочек? Школьниц? Трансвеститов?
Коп поворачивается боком к журналистам и тайком чешет промежность. Тиллинг, никак не реагируя, смотрит в землю. Интересно, что такого она натворила, раз ее поставили в пару с Ромми?
– Теперь все? – спрашиваю я.
– Пока все. – Он отпускает меня, выуживает сигарету из кармана рубашки и делает еще один шаг назад, пялясь на меня, как боксер, ожидающий очередного удара гонга.
– Я был женат шестнадцать лет, а изменил лишь однажды.
– Ага, отношения у вас, наверное, были прекрасные. Родители Дженны уже через десять минут перестали защищать тебя.
– Ты их к этому подтолкнул.
– С фактами не поспоришь, – равнодушно заявляет Ромми и зажигает спичку. – Наверное, тебе следовало рассказать нам о твоем маленьком приключении на стороне до того, как священник выдал тебя с потрохами.
– Эта женщина тут совершенно ни при чем.
– Еще бы! – Ромми полон сарказма. – Назови ее имя. Обещаю, что буду с ней ласков.
– Ты пытаешься придумать, как и ее поместить на первую полосу «Пост»? Поговоришь со всеми ее друзьями и родственниками, а потом намекнешь, что она преступница?
– Я делаю то, что должен, чтобы отправить таких, как ты, туда, где вам и место. Это моя работа.
– Твоя работа – поймать того, кто убил мою жену, а не дергать меня по пустякам просто потому, что я много работал и получил все то, что ты всегда хотел иметь, в то время как ты – всего лишь сорокасемилетний коп, который даже выше сержанта подняться не может.
Ромми щелчком среднего пальца отправляет в меня горящую сигарету. Тиллинг издает предостерегающий звук, но Ромми слишком возбужден, чтобы обратить на нее внимание.
– Я скажу тебе, почему ты не хочешь выдавать ее, – рычит он, и его шея надувается от прилива крови. – Потому что маленькая мисс Сладкие Титьки кое-что знает и ты не хочешь, чтобы она рассказала нам об этом. Ты сказал ей, что убил Дженну, верно?
Я снова делаю шаг вперед, сокращая дистанцию между нами. Один из самых важных уроков, которые преподал мне отец, – никогда не показывай своей слабости.
– И ты считаешь меня подонком?
– Ты прав на все сто.
– Хорошо. Ты уже встречался с частными сыщиками, которых нанял мой адвокат?
– Ага. Я сказал этим маленьким самодовольным болванам, этим продажным тварям, чтобы они убрались, пока я им по заднице не надавал.
Я преднамеренно засовываю обе руки в карманы.
– Наверное, они не очень хорошо тебя слушали. Один из них побеседовал с твоей бывшей женой. Ей было что сказать на тему о подонках. Она говорит, у одного из твоих детей проблемы с речью, но ты задерживаешь выплату алиментов, и поэтому на врача у нее денег нет. Остальные дети смеются над твоим сыном и называют его дебилом.
Ромми хватает меня за галстук. Он толкает меня и выкрикивает в лицо угрозы. На той стороне улицы щелкают затворы фотоаппаратов, звук автоматически перематываемой пленки похож на сердитое пчелиное жужжание. Двое полицейских из «форда» бегут к нам. Я повышаю голос, но не кричу:
– Она говорит, что бросила тебя, потому что ты каждый вечер приходил домой пьяный и у тебя не вставал. Она устала просыпаться рядом с парнем, который ни хрена не может в постели.
Ромми с размаху бьет меня правой, полицейские хватают его сзади, моя голова дергается от удара. Он все еще держится за мой галстук. Я встряхиваюсь от удара, не вынимая рук из карманов.
– Ты вложил деньги в бар своего брата. Проценты ты получаешь наличными, но в налоговую декларацию эти суммы не заносишь. Налоговикам это не понравится.
– Ты, мать твою! – Полицейские наконец разжали пальцы Ромми и теперь держат его за руки. Его волосы растрепаны, рубашка расстегнута, галстук сбился набок. – Ты что, угрожаешь мне?
Я сдуваю пепел с пиджака, приглаживаю руками одежду и привожу в порядок волосы.
– Теннис и Тиллинг все слышали. Я тебе не угрожал. Я попросил своих сыщиков выяснить, почему полиция так плохо работает по делу об убийстве моей жены. Они навели о тебе справки, Ромми. Они сообщили мне, что ты второсортный полицейский и слишком запутался в своей дерьмовой жизни, чтобы работать как следует. Я подумываю о том, чтобы направить жалобу окружному прокурору. Надеюсь, никто не передаст ее копию журналистам.
Я иду к машине, а Ромми посылает мне вслед проклятия. Теннис открывает дверь со стороны водителя и садится. Когда он заводит мотор, кто-то дотрагивается до моего плеча.
– Теперь вам лучше? – тихо спрашивает Тиллинг.
– Немного, – отвечаю я и поворачиваюсь к ней. Она высокая, у нее кривые зубы, лоб беспокойно морщится. В докладе, который я получил, говорится, что у нее хорошая репутация. – Думаю, он заслуживает гораздо большего.
Она хмурится.
– Часто ли люди получают то, чего заслуживают? – В ее голосе нет и намека на сарказм.
– Не знаю, – говорю я. В последнее время я очень часто задаю себе этот вопрос. – Раньше я так
