– Чтобы убрался оттуда, вот и все.
– У тебя уже не те возможности, что раньше, Людвиг, не забывай. А вообще, дело твое. Венсан снял типа со сто второй скамейки и сел ему на хвост.
– Я знаю.
– Тебя ничем не удивишь? Мне лично нравится добывать сведения.
– Я тебя слушаю. Говори.
– Так я уже все сказала.
– А про свою конуру ты мне тоже все рассказала?
– Тебе-то какое дело?
Марта повернулась к Кельвелеру. Этот парень – настоящая липучка для мух. Любые новости липнут к нему, стоит ему пальцем пошевелить. Такой уж он человек, каждый норовит все ему выложить. Просто кошмар какой-то.
– Возьми, к примеру, муху, – сказала Марта.
– И что?
– Да так, ничего, проехали.
Марта подперла рукой подбородок. Муха безмятежно летит по комнате, думая, что ее не заметят. А сама врежется прямо в Людвига и прилипнет. Тот, не спеша, выудит из нее все, что нужно, скажет спасибо и отпустит. Из него получалась такая хорошая мухоловка, что он сделал это своей профессией и не умел делать ничего другого. Например, починить лампу его лучше и не просить, в этом он профан. Единственное, что он умел, – это все знать. Его великая армия докладывала ему обо всем на свете, начиная от незначительных мелочей и кончая важными тайнами, а единожды угодив в этот водоворот, из него трудно было выбраться. Тем более что он сам стремился ему навстречу.
Людвиг всегда говорил, что о новости нельзя судить сгоряча, что за ней может скрываться другая. И его призванием было их отыскать, если дело того стоило. Только откуда такое рвение, вот загадка. У Марты были свои соображения на этот счет. Луи будет ловить злодеев, пока не сдохнет, не важно, одного человека истребил злодей или тысячу. Да, но насчет ее конуры, кому какое дело? У нее тоже есть гордость. Она решила, что что-нибудь придумает, а теперь мало того, что ничего не придумалось, так об этом еще узнал Людвиг. Кто же ему рассказал? Кто? Да любой тип из его армии ищеек.
Марта пожала плечами. Она поглядела на Людвига, который терпеливо ждал ответа. Если смотреть издали, то ничего в нем такого особенного. Но подойти поближе, сантиметров на восемьдесят, и картина совершенно менялась. Сразу становилось ясно, почему люди ему все рассказывали. Скажем так, с расстояния ста пятидесяти сантиметров или двух метров Луи казался неприступным и несгибаемым, как те парни из учебников истории. Зато, приблизившись к нему на метр, вы уже не были так в этом уверены. И чем ближе, тем хуже. Луи легонько касался вашей руки указательным пальцем, и слова начинали течь сами собой. С Соней этот номер не прошел, ну и глупо. Она должна была бы провести с ним всю жизнь, нет, конечно, не совсем всю, иногда ведь и поесть надо, но, в общем, понятно, что она имеет в виду. Наверное, Соня к нему пристально не приглядывалась, другого объяснения Марта найти не могла. Людвиг считал себя невзрачным, она двадцать лет убеждала его в обратном, да все без толку, он по-прежнему считал себя безобразным, и тем лучше, если женщины на его счет заблуждаются, говорил он. Неслыханная чушь, уж она-то, познавшая сотню мужчин, но любившая всего четверых, знала, о чем говорит.
– Ты жуешь? – спросил Луи.
– Хочешь холодной курицы? У меня в сумке осталось.
– Я ужинал с инспектором Ланкето.
– А то пропадет.
– Значит, такая ее судьба.
– Где это видано, чтобы курицу выбрасывали.
Марта обладала поразительным даром изрекать неожиданные афоризмы на пустом месте. Луи это нравилось. Он хранил в памяти целый запас Мартиных словечек и часто ими пользовался.
– Ладно, ты идешь спать? Тебя проводить?
– А тебе что за дело?
– Марта, хватит талдычить одно и то же. Ты упряма, но я еще упрямее. Почему ты мне ничего не сказала?
– Я могу сама о себе позаботиться. Со мной моя записная книжка. Они мне что-нибудь подыщут, увидишь. Старой Марте есть к кому обратиться, а ты не Господь Бог.
– Твоя книжка, старые сливки общества… – вздохнул Луи. – И ты думаешь, они хоть пальцем пошевелят ради старой шлюхи, которая ночует зимой под навесом?
– Вот именно, ради старой шлюхи. Почему бы и нет?
– Сама знаешь почему… Ты уже пробовала? И что из этого вышло? Ничего. Или я ошибаюсь?
– А тебе-то какое дело?
– Идем, старушка. Нечего всю ночь торчать на платформе.
– Куда это?
– Ко мне в бункер. А поскольку я не Господь Бог, то на рай это не похоже.
Луи потянул Марту к лестнице. На улице было холодно. Они быстро зашагали прочь.
– Завтра заберешь свои вещи, – сказал Луи, отворяя дверь на третьем этаже в доме неподалеку от
