Камилла закрыла глаза и бегом выскочила из овчарни. Она наткнулась на среднего жандарма, который удержал ее, крепко обхватив обеими руками.
– Что, что тут произошло? – простонала Камилла.
– Это волк, – тихо ответил жандарм. – Волк.
Взяв Камиллу под руку, он отвел ее к полицейской машине и усадил на переднее сиденье.
– Мне тоже очень тяжело, – сказал он, – но говорить об этом нельзя. Не положено.
– Ей наплевать на то, что положено и что не положено! – выкрикнула Камилла. – Это Сюзанна!
– Я знаю, девочка, знаю.
Он достал из перчаточного ящика машины бутылку и неловко протянул ее Камилле.
– Не хочу я водки, – всхлипнула девушка. – Я хочу Сюзанниного винограда. Я за ним и приехала.
– Ну что вы как маленькая, прямо как маленькая.
– Сюзанна, – простонала Камилла. – Моя милая толстуха Сюзанна.
– Наверное, она услышала зверя, – стал рассуждать жандарм. – Похоже, она вышла на шум и отправилась в овчарню. Около нее нашли ружье. Судя по всему, она загнала зверя в угол и он на нее бросился. Да, бросился. Она была слишком смелая, наша Сюзанна.
– А Полуночник? – сердито воскликнула Камилла. – Он-то где шлялся?
– Ну что вы как маленькая, – снова принялся увещевать ее жандарм. – Полуночника не было на ферме. У него пропала одна овечка, молоденькая, годовалая. Он искал ее большую часть ночи, а когда ушел слишком далеко, остался ночевать на пастбище. Вернулся в семь утра и сразу вызвал нас. Вы поосторожней, девочка.
– Поосторожнее с чем? – удивленно спросила Камилла, подняв на него глаза.
– Не стоит обижать Полуночника, когда у него такое горе. Не стоит говорить: «А Полуночник? А Полуночник? Где шлялся Полуночник?» – или еще какие-нибудь глупости. Вы не из этих краев, поэтому ничего, ничего не говорите, пока как следует не подумаете. Сюзанна была для Полуночника вроде Мадонны, а то и больше. Значит, вы не станете говорить никаких глупостей. Никаких глупостей.
Потрясенная Камилла кивнула, вытерла слезы тыльной стороной ладони. Средний жандарм протянул ей бумажный носовой платок.
– А где он сейчас? – спросила она.
– Он в углу овчарни. Он на страже.
– А Солиман?
Жандарм покачал головой, словно показывая, что тут он ничем не может помочь.
– Заперся в туалете. Да, в туалете. Сказал, что там он и подохнет. Скоро подъедет наша коллега из психологической службы, нам обещали. В таких случаях она может помочь.
– У Солимана есть оружие?
– Нет, он не вооружен.
– А я там, в туалете, в среду протечку устраняла, – глухо проговорила Камилла.
– Да. Протечку. Вы знаете эту историю, как Сюзанна усыновила Солимана Мельхиора, когда он был совсем малюткой?
– Знаю. Мне ее уже рассказывали.
Жандарм понимающе закивал.
– Малыш ни к кому не хотел идти, только к ней, нашей Сюзанне. Он положил ей головку вот сюда и тут же перестал плакать. Так говорят. Меня при этом не было. Я ведь не из здешних мест. Нам, полицейским, не положено служить там, откуда мы родом, – чтобы быть беспристрастными.
– Я знаю, – кивнула Камилла.
– И все-таки мы привязываемся к людям. А Сюзанна, все ее… – Жандарм смолк, заметив, что к ним, опустив голову и нахмурившись, приближается Лоуренс.
– Вы хоть там ничего не трогали? – озабоченно спросил жандарм.
– Ваш коллега с меня глаз не спускал.
– Что скажете?
– Похоже, тот же зверь. Точно утверждать не могу.
– Огромный волк? – осведомился жандарм, прищурившись и настороженно вглядываясь в лицо Лоуренса.
Тот нахмурился, потом, широко расставив большой и указательный пальцы, сказал:
– Очень крупный. Между клыком и заостренным коренным зубом – вот сколько. Надо бы уточнить. Следы зубов на плече и на горле. Наверное, она не успела выстрелить.
По ухабистой дороге, трясясь и подскакивая, к ним приближались две машины.
– Вот эксперты, – показал на них жандарм. – А во второй – врач.
– Пойдем отсюда, – предложил Лоуренс, обняв Камиллу за плечи и легонько встряхнув. – Нам здесь нечего делать.
