– Я же говорил… о любви…
– Засунь ее себе в… – она не договорила, резко встала из-за стола, так, что звякнули тонкие чашечки со стеблями бамбука на крутых боках, и пошла между столиками к выходу.
Она ушла из кафе не для того, чтобы закончить свидание демонстрацией своей победы над ним. Ей хотелось плакать. Против нее за столиком сидело ничтожество. Ничто. Серый, ничем не примечательный человек. И это оказалось обиднее всего. Разрыв с ним она восприняла в юности чуть ли не как конец жизни. Из-за него она разучилась радоваться, любить, превратила себя в рациональное, расчетливое, почти бесполое существо. Если до сегодняшней с ним встречи она все-таки в глубине души надеялась, что где-то по жизни ходят недоступные и прекрасные Сергеи, до которых она, как ни пыжься, не дотянет, то теперь стало ясно со всей очевидностью, что таковых в природе не существует. Тогда в Эрмитаже перед хладнокаменным Антиноем она уже подозревала это, но сегодня истина встала пред ней во всей своей отвратительности.
С мокрой головой, обернутой полотенцем, Алла открыла входную дверь. Перед ней переминался с ноги на ногу Удильщик с потерянным лицом и почти погасшей лампочкой.
– Я ничего не могу с собой поделать… – сказал он. – Я согласен на все.
– И на что же конкретно? – спросила Алла.
– На то… что у тебя может быть своя жизнь, в которую я не имею права вмешиваться.
– И ты даже готов простить мне Башлачева?
– Хоть самого черта… Пусти меня, Алла, в квартиру. Не на лестнице же разговаривать.
Она посторонилась. Игорь зашел в прихожую и тяжело, как столетний старец, опустился на пуфик у зеркала.
– Отчего вдруг в тебе произошли такие перемены? – усмехнулась она.
– Знаешь, я подумал, что наверняка не все так просто. Видимо, у тебя есть веские причины на то, чтобы иметь какие-то дела с этой сволочью. Жаль, что ты не хочешь мне объяснить эти причины. Возможно, твой вопрос с моим шефом решился бы иначе.
Алла, привалившись к стене, рассматривала его напряженное и даже изможденное лицо. Неужели он ее действительно любит? Да за что же? Ее вдруг окатила горячая волна ответной нежности, которую она давно уже не испытывала. Алла подошла к нему, прижала к груди его голову, и они застыли аллегорией единения минут на десять.
– Я не могу без тебя жить, – прошептал ей в ухо Игорь, когда она уже лежала на его руке и корила себя за то, что опять сдалась Удильщику. Она не сможет составить его счастье. Она разрушит его жизнь, как ее собственную разрушил Счастливчик. Алла вспомнила горящие глаза Сергея, которыми он смотрел на нее в китайском кафе. А не случится ли так, что и она, отказавшись в конце концов от Игоря, будет после об этом жалеть? А чего бы ей жалеть? У нее есть Некто Макс, который всегда наготове. Что-то давно его не слышно и не видно. Надо бы позвонить, узнать, как дела. Что-то она соскучилась по его голосу, низкому и с легкой хрипотцой.
– Почему ты никак не реагируешь на мое заявление? – прервал ее размышления Удильщик.
– Это только кажется, что кто-то не может без кого-то жить. А когда приходится это делать, то, поверь моему опыту, получается весьма неплохо.
– Расскажи мне, как ты не могла без кого-то жить.
– Это было давно и неправда.
– Все равно расскажи.
– Нет.
– Выходи за меня замуж, и я никогда не буду ни о чем таком тебя спрашивать.
– Это шантаж?
– Это любовь.
– Я не хочу замуж.
– Тогда пойдем в ресторан!
– Никогда не думала, что ресторан есть альтернатива замужеству! – рассмеялась Алла.
– Нет, правда, – Игорь повернулся к ней лицо, – пойдем! Я хочу познакомить тебя с моей сестрой.
– Зачем?
– Она видела нас с тобой и потрясена.
– Моим преклонным возрастом?
– Дурочка… – Игорь нежно поцеловал ее в губы. – Она потрясена твоей красотой! Это она предложила сходить вместе в ресторан: она с мужем и мы. Познакомиться, так сказать, в непринужденной обстановке.
– Игорь! – Алла села в постели. – Я не хочу ни с кем знакомиться.
– Не бойся, – Игорь невесело усмехнулся. – Это ни к чему тебя не обяжет. После этого ты вовсе не будешь должна, как честная женщина, выйти за меня замуж.
– А если я не пойду, что ты сделаешь?
– Я тебя еще раз об этом попрошу! Ну дай мне возможность похвастаться тобой хотя бы перед сестрой. Она очень хорошая и все понимает… Я люблю ее. Она мне очень близкий человек.
– И в какой ресторан? – начала сдавать позиции Алла.
– В какой хочешь!
– Тогда пойдем не в ресторан. У меня есть приятель… – она покосилась на Игоря и рассмеялась его вмиг насупившимся бровям. – Это совсем не то, что ты подумал. Он просто мой одноклассник, Леха Никифоров. У него кафе недалеко от нашего института. Ты, наверно, видел вывеску «У Никифора». Он держит специальный стол для друзей, за живой изгородью. Может, сходим к Никифору?
– Как скажешь, – счастливо улыбнулся Игорь.
Некто Макс, или Максим Александрович Тихомиров, изо всех сил пытался выбить клин клином. В тот самый момент, когда Алла Белозерова лежала на руке своего Удильщика, его собственная голова покоилась на роскошной груди Анны. Эта самая Анна бросила его в тот момент, когда он вынужден был на год уехать в командировку в Иран, а теперь ловила каждый момент, когда он был свободен от Аллы. У нее на его свободу просто удивительный нюх. Стоило ему только вернуться домой в бешенстве от того, что у Аллы в постели обнаружился какой-то тинэйджер, как через час к нему заявилась Анна. Максим давно не вступал с ней в интимные отношения, потому что даже в отсутствие Аллы никогда не был свободен от нее. Но всему же есть предел! Если Алке больше по душе мальчики, то ему рядом с ней места нет. Ему уже тридцать девять. Может, жениться на Анне да и дело с концом? Он уже однажды был женат. Через год после окончания школы Макс очень резво сбегал в загс с Альбиной, самой красивой девочкой их класса. Они с ней еле-еле дотерпели до восемнадцати. Им не нужны были ни машины с кольцами, ни фата, ни застолье. Им очень хотелось быть ежесекундно вместе. А еще через год они развелись. Оказалось, что, кроме постели, их ничего не связывало. Для семейной жизни ах как мало одной постели! Хорошо, что ребенка не успели родить. Оба сразу поступили в институты и с дитем благоразумно решили погодить. На молоке обжегшись, дуют на воду. Каждую девушку Макс рассматривал с точки зрения ее пригодности к семейной жизни. Если она, по его мнению, была не пригодна, то ни при каких обстоятельствах ей не удалось бы затащить его в загс. Пригодность определялась тестами на терпимость, снисходительность к чужим слабостям, доброту и верность. Конечно, было бы здорово, чтобы в дополнение к этим качествам прилагалась еще и красота, но, промыкавшись с некоторыми красотками, Макс решил: «А ну ее к лешему!» Надо сказать, что красавицы попадались гораздо чаще, чем добрые, снисходительные, терпимые и верные. Анна подходила Максу по всем параметрам, но не выдержала годовой разлуки и переметнулась к постоянному и территориально близко к ней расположенному соседу по лестничной площадке. Именно в тот момент, когда Макс за пивом рассуждал сам с собой о женском вероломстве, ему и подвернулась Алла. Он влюбился в нее сразу, как только увидел. Может быть, она подумала, что он поволочился бы тогда, с горя, за любой первой же попавшейся юбкой, но он по-настоящему влюбился. Алла Белозерова была зла, далеко не снисходительна, нетерпима и неверна. В ней отсутствовали все те качества, которые Макс ценил в женщинах, но он очень хотел на ней жениться. Он хотел быть рядом с ней всегда, и особенно тогда, когда она этого не хотела. Ему казалось, что именно в это время, когда его нет возле, Аллины лицо и тело распускаются еще большей, неземной красотой… хотя… куда уж больше… Ему представлялось, что именно в его отсутствие она живет какой-нибудь совершенно необыкновенной и недоступной простым смертным
