все равно не удалось.
– Ничего, – утешила нас Мариша, когда мы снова оказались на вокзале. – Первый блин всегда комом. У нас еще масса неисследованных маршрутов.
Если она хотела этим подбодрить, у нее это плохо вышло. Мы загрустили и начали подумывать о побеге. Однако от Мариши особенно не побегаешь, поэтому молча купили билеты на следующий рейс.
– Неужели ты даже направления не помнишь? – подозрительно спросила Мариша, когда мы снова вернулись на вокзал.
Купив билеты на следующий маршрут, мы с Маришей исчерпали весь запас украинских денег, а Ира сообщила, что у нее подошел к концу вообще весь денежный запас. Предприятие грозило разорить нас в самом ближайшем будущем.
– Сил моих больше нет, – призналась Мариша спустя два часа, снова увидев вокзал из окна автобуса. – Не думала, что это будет так утомительно. Вокзал этот уже ненавижу.
Мы чувствовали приблизительно то же самое, но, кроме этого, нас еще мучил голод. Я давно уже мечтала о хорошей порции пельменей. По заострившимся лицам моих подружек легко читалось, что их мысли тоже были заняты темой вкусной и, главное, обильной еды.
– Только в вегетарианское кафе я больше не ходок, – предупредила Мариша. – Такие неприятности из- за него.
Бесполезно было пытаться ей объяснить, что неприятности случились не по вине кафе, а исключительно по собственной нашей. Ира сказала, что нельзя обвинять растительную пищу в том, что бес попутал Маришу проникнуть в запертое здание, обидеть там вахтера и пытать охранника. Но эффекта, на который рассчитывала Ира, это не принесло. Мариша повела нас в жуткую харчевню, где подавали неопознанного вида жареное мясо, при этом называя его шашлыком. Сама она умяла две порции, а мы ограничились вареными сосисками, обильно залитыми жгучим кетчупом.
После обеда все в самом деле почувствовали себя лучше, но это длилось недолго. Только до того момента, когда мы снова вернулись на вокзал. Нас тут же затошнило, причем всех троих сразу. Я приписала это сосискам, Мариша мясу, а более возвышенная Ира заверила, что неприятные симптомы у нас вызывает сам вид вокзала. Сказать, кто прав, было трудно, но как только мы отъехали от автовокзала, неприятные ощущения исчезли без следа, и это при том, что атмосфера в автобусе была далека от идеальной. Тесно, пыльно, жарко, и мы были вынуждены стоять в проходе, где всем мешали. И при всем при этом чувствовали мы себя бодрыми и довольными, видать, правда была на стороне Ирины.
Я рассеянно посматривала по сторонам, уже особо не надеясь увидеть обещанный Ирой тополь, стоящий во дворике маленького магазинчика. Дворик должен быть огорожен невысокой кирпичной оградкой. Деревьев с такими приметами встречалось много, но каждый раз Ира разочаровывала нас, находя какие-либо изъяны. То забор был недостаточно высок, то, наоборот, низок. Иногда дерево бывало не того возраста, но больше всего проблем доставляли магазинчики. Все они торговали не теми вещами, какими должны были бы торговать. Поэтому мы с Маришей уже отчаялись угодить придирчивой Ире и предоставили ей полную свободу, уныло вися на поручнях.
– Девочки, выходим! – неожиданно выкрикнула Ира.
В недоумении мы выглянули в окно – никаких деревьев там не наблюдалось, а была пышная клумба с розовым люпином, разбитая перед маленьким аптечным киоском.
– Где же тополь? – растерянно спросила я Иру.
– Должно быть, его спилили, – предположила она.
Мариша скрипнула зубами и обратилась к древнему старичку, который деловито перебирал только что закупленные лекарства.
– Скажите, как давно вы пользуетесь этой аптекой? Устраивает ли она вас?
Дедушка поднял на нас подслеповатые глаза и, должно быть, принял за социальных работников, потому что ответил вполне миролюбиво и даже охотно:
– Да уж, почитай, третий десяток таблетки своей бабке покупаю, а теперь еще и внучка прихворнула. Прямо денег на них не напасешься. Да ладно деньги, бог с ними, лишь бы лекарства были, а то ведь по десять раз за каким-нибудь аспирином приходится ездить. Вы бы подсказали своим, что непорядок это.
Мариша пропустила мимо ушей его просьбу и продолжила допрос:
– А как вам больше нравилось, когда тут тополь рос или сейчас, когда разбили клумбу?
– Какой тополь? – совершенно искренне удивился дед. – Уже третий десяток лет хожу сюда, а тополя в глаза не видал.
Маришин зубовный скрежет напугал бы кого угодно, а не только Иру. Она взвизгнула и спряталась у меня за спиной. Мариша в угрожающем темпе начала двигаться в нашем направлении, и ее намерения не оставляли для Иры надежды на благополучное завершение стыковки. Иру спас голос продолжавшего беседовать с Маришей деда.
– Вы про тот ясень толкуете? – спросил он.
Мариша резво развернулась обратно и впилась в него глазами.
– Здесь был ясень, похожий на тополь?
– Не знаю, – засмеялся дед. – Похож он на тополь или нет, а только дерево до зимы и правда росло. Только старый он уже был, а морозы выдались сильные, вот и засох. Спилили его весной.
Ира с торжеством вышла из укрытия и, гордо подняв голову, произнесла:
– Предлагаю не терять больше времени. Надо перейти дорогу, а потом направо.
К даче мы подошли, когда солнце начало клониться к западу. Зной спадал. Я шла и думала, что в такое время хорошо купаться в реке, а не обследовать подозрительные мешки на даче, которой, может, уже и на месте нету. Дача против ожидания была на месте. У нее пока был только первый этаж, но зато какой! Он занимал без малого двести квадратных метров, и вокруг него были возведены леса, чтобы можно было без
