кадры, которые помогут нам держать в узде дисциплину ваших воспитанников.
– Типа «старшаков»? – уточнил Пугинский.
– Совершенно верно, Георгий Николаевич, – улыбнулась ласково Люция Куртовна. – Только ваши «старшаки» трусы, лентяи, изверги, а нам нужны смелые накаченные парни, умелые манипуляторы, знакомые с психологией.
– И где их взять? – спросил Пугинский.
– А где их всегда берут, Георгий Николаевич? – из своей собственной среды воспитывают.
– Понятно.
– Очень хорошо, когда тебя окружают понятливые люди, – с облегчением улыбнулась довольная Душкова.
– А как мы избавимся от смутьянов типа Enterа? – напряжённо спросила Крисевич.
– Хорошо, от Кедраша избавились, – пробормотал под нос Георгий Николаевич, и женщины, расслышав, согласно покивали.
– От вашего Enterа также спокойно избавимся, – пообещала Душкова. – И, в принципе, из вашей мятежной двести двадцать девятой спальни кое-кого вполне можно… э-э…
– Ликвидировать? – подсказал слово Георгий Николаевич.
– Ну-у… это вы резанули, конечно, – рассмеялась Душкова. – Скажем… не ликвидировать… а вывести из строя… привести в полную негодность.
Алла Викторовна и Георгий Николаевич обменялись понимающими взглядами. Очень тихо Душкова сказала им несколько фраз, и пара надзирателей над интернатом ухмыльнулись:
– Это то, что надо! – воскликнула Алла Викторовна.
Её бесцветное лицо своим выражением напоминало кошку, только что пообедавшую мышкой. Георгий Николаевич щурил торжествующие глаза.
Глава 28. ДЕНИС В БОЛЬНИЦЕ
Волна пищевых отравлений нагрянула так внезапно и накрыла столько ребят, что на тридцать четвёртый интернат обратили внимание санэпидемстанция и управление образования. Семерых детей забрали в больницу, несмотря на увиливания, враньё и яростное сопротивление Крисевич, Пугинского и Душковой. Начальство, к его вящему негодованию, сняли с руководства и держали во взвешенном состоянии, пока работали комиссии – медицинская и комиссия по правам ребёнка.
Выяснилось, что еду отравили, что интернат обладает всеми признаками психологического дискомфорта и нарушения всяческих норм содержания. Подстёгнутые активной деятельностью иерея Григория Небесного, к вопиющему скандалу подключились СМИ, депутаты, школы, церковный приход, комитет по делам семьи и молодёжи, союз православной молодёжи «Пересвет» и общественность.
Город загудел, возмущаясь тем, что творилось под его носом и с его, собственно, ведома.
Отозвали и Душкову. Люция Куртовна при объявлении ей приказа об увольнении улыбалась и играла ямочками, будто предвидела, что сокращение её должности тут не значит, что она не продолжит свою деятельность в сфере ювенальной юстиции где-нибудь там.
Поджав губы, бледнее простыни, Алла Викторовна Крисевич едва сдерживалась, чтобы не закатить истерику. Что она не преминула сделать чуть позже, избрав объектом великой своей обиды на несправедливость и гнева замкнувшегося Георгия Николаевича, который напряжённо обдумывал планы мести.
А в больнице лежал Денис, пострадавший в сражении со «старшаками» более других и в то же время чувствовавший себя, как никогда, лучше. Мерзкая мгла, то ледяная, то знойная, но неизменно страшная и болезненная, бесследно растаяла вокруг него, и чудесная прохлада с тёплым огонёчком в груди лелеяла исстрадавшуюся его душу.
Когда он после беспамятства открыл глаза, то обнаружил замечательные перемены: он не в интернате. И, хотя тело болит, и в венах иголки капельниц, и в туалет сам не ходишь, а подталкивают «утку», и таблетки дают препротивные, и голова тяжёлая,
