– О чём разговаривали?
– О том, какие бабки можно слупить с нас мёртвых, – сказал Денис, а сам ужаснулся про себя: «Это Я такое говорю?! Спятил?!».
Ренат сквозь зубы процедил – как мысли прочитал:
– Ты что это такое говоришь?! Спятил?! Ты всё наврал! За враньё тебе, знаешь, что светит? Знаешь, Сопля съеденная?! Психушка тебе светит, понял, родной?!
Сердце Дениса колотилось от страха и злости. Оба эти чувства породили в нём азарт, схожий с тем, что он переживал, прорубая себе путь среди монстров и убийц в экшне: страх игровой, но тоже будто настоящий, и победа ощущается не игровой, а настоящей.
Но похожи ли эти чувства, в самом деле, на те, которые испытывает человек обычный, не подменивший реальность на вирт?
Ренат схватил его за плечо и потащил куда-то. Денис задёргался, стараясь вырваться. За него вцепился Серафим, затем Миша Букашечкин, а вслед за авангардом и остальные ребята из спальни двести двадцать девять.
Не ожидавший отпора Ренат выпустил жертву на волю. Разгорячённые пацаны напали на него, молотя изо всех сил. Ренат оборонялся, как мог, орал и визжал. На непривычный шум из других спален выглянули мальчишки и девчонки и, обнаружив в коридоре замечательную драку, выскочили и окружили мятежников.
Сперва они настороженно молчали, но, разобравшись, что к чему, заулюлюкали, запищали, закричали, заподзадоривали.
На помощь Ренату из воспитательской с третьего этажа спешил персонал – воспитатели других групп, дежурившие сегодня. Позади всех поспевал Хмелюк.
Взрослые, хлеща скакалками по спинам и рукам, разняли драку и высвободили пленника.
– Ну, вы ещё попляшете за такие дела, дерьмоеды! – отдуваясь, пригрозил один из них, и велел: – Живо по спальням! Хмелюк! Вызови милицию, тут уже колонией пахнет! И «скорую» для Мухаметшина!
Не успели оглянуться – а восстание подавлено, виновные сидят в жарком тесном подвале, а зрители упиханы в спальни и психологически обработаны, чтоб молчали, как мыши после опытов.
– Интересно, что с нами будет, – весело хихикнул Колька Евлаш, всё ещё сидящий на адреналине.
Мятежники сидели на грязном полу: от пережитого нервного потрясения ноги не держали. Злые ошеломлённые глаза горели лихорадочным румянцем. А Серафим бледнел на глазах. Денис заметил это, поднялся и на дрожащих ногах подойдя к нему, свалился рядом.
– Эй, ты чё? Загибаешься, чё ли?
Серафим дёрнул губами.
– Скорее, нет, чем да.
– Температура есть? – озабоченно спросил Денис.
– Не знаю.
Денис неловко притронулся к его лбу.
– Горячий, – проговорил он.
Мгновенье помедлил и заорал на весь карцер:
– Пацаны, у Кедраша температура!
– Какая ещё температура? – повернулся к ним Гарюха, сидевший рядом, и приложил к Серафимову лбу ладонь. – Ого! – оценил он. – Не шуточки тебе.
Мальчишки завозились. Каждый посчитал своим долгом пощупать у Серафима лоб и оценить,
