Вот вечно с ним так, черт его поймет. Определенно он и впрямь из той породы людей, с которыми в разведку идти спокойно, а вот жить вместе в казарме – запаришься.
Хотя и хожу недолго, пассажир весь извертелся, насколько это возможно при расковырянной спине. На Фрейю кидает такой уничижительный взгляд, что мне кажется, ожидал он увидеть что-то этакое могучее и свирепое – ну как там эту зверюгу майор называл, фила бразильяна, что ли. А увидел болонку. На меня посматривает снисходительно, дескать, каков поп, таков и приход. Но, надо отдать должное, ничего ехидного не говорит.
С чего начать? Разумеется, всей душой Мельников рвется на свой корабль. Ясно, надо пилить к диспетчерам. Там скажут, куда ехать. Пациент сильно удивляется – он-то знает, что они прибыли в Купеческую гавань. Конечно, только вот эта гавань – проходной двор, большая часть пассажиров и грузов там и выгружается, удобно, центр города. И потому стоять там всем подряд не дают, всех с длительной стоянкой или, как в случае с Мельниковским пароходом, отправляют в другие гавани. Где они могут стоять до скончания века, не мешая никому. Так что эта, как ее, «Розамунда» может быть или в Угольной, или в Заводской, или в Военной, или в Лесной, или в Каботажной гавани.
Пока едем, пациент обещает из своих запасов солярки дать. Ну это как раз отлично, хотя смотря на сколько соляры его щедрости хватит. Я ж прекрасно помню, как в первом общежитии нашего института ходила «основанная на реальных событиях» шуточка: «Бэри мандарынов сикока хочеш – хоть два!»
У диспетчеров, каким-то волшебным образом понявших, что названная мной «Розамунда» – это на самом деле «Мариетта», узнаем, что загнали ее вообще в дальние дали – в гавань Базы Литке. Ну да на машине это совсем близко. Спрашиваю: там она или ушла? Щщаз, так ей и дали уйти, как же. Стоит как миленькая, тем более на борту был случай пиратства, так что никуда не денется до конца расследования. Нам, между прочим, надо будет приехать в отдел милиции, пациент показания должен дать, как лицо пострадавшее.
Мельников, увидев наконец свое родное плавательное средство, издал такой облегченный вздох, что и слону так выдохнуть было б незазорно.
– Лучше вам стало? – спросил я его.
– Значительно лучше, – весьма искренне сказал «американец». – На борт подниметесь?
– Нет. Спасибо, собаке погулять надо.
Ну и разумеется, кинулся он по сходням аки барс, потом, правда, то ли больно ему стало, то ли обещание вспомнил не ретивствовать, и половину сходни он уже прошел степенно, с достоинством.
Фрейя засиделась, место для нее незнакомое, и потому стремительно принялась обнюхивать все подряд и сразу. Нагуляться полностью она все же не успела, хотя и носилась как заведенная, а пациент уже обратно идет. Ну картинка. Почти такой же, как тогда в приемном отделении. Опять в иноземной форме – удобной разгрузке, с коротышкой-автоматом и в бейсболке, под которой, разумеется, черные очки.
– Сбежать решили все же? – осведомляюсь у супермена.
– Нет, просто придется торговые переговоры вести. А по одежке встречают, это еще никто не отменял. И в китайских тряпках я толком товар не пристрою, вид слишком несолидный.
С этими словами протягивает мне пистолет, судя по характерному виду, из тех самых «глоков», кобуру, пару коробок патронов. Говорит, улыбаясь:
– Держите, это вам. Как второе оружие куда лучше вашего маленького пистолета, тот уже на совсем последний шанс годится. Потом с ним вас и поучу стрелять, если хотите.
– Я не против, любая наука всегда на пользу. Как прицепить правильно?
– Потом прицепите, вы «глоком» или аналогами раньше пользовались?
– Нет, не довелось, хотя за последние месяцы из пистолета много пострелял.
– Это понятно, просто с пистолетами системы safe action надо сначала указательный палец хорошо натренировать, чтобы самому себе в ногу не закатать, когда его в кобуру убираете. Лучше сегодня дома потренируйтесь, а завтра уже носить начинайте.
– В чем тренироваться?
Тут он вытаскивает из нагрудной кобуры странно знакомый пистолетище, показывает мне указательный палец правой руки, лежащий на рамке.
– Его на спуск надо передвигать только при наведении на цель, когда уже стрелять собираетесь. А тренируйте простейшее движение: навели – палец на спуске, опускаете – палец со спуска убирается. И так до бесконечности, пока все три тысячи повторений не сделаете, необходимых для закрепления рефлекса. Вот так, видите? Раз… навел пистолет на дерево; два… придвинул руки к груди и убрал палец. Раз… Два… А то бывает, что убирать палец забывают, цепляют за кобуру, и бац – дыра в ноге.
Ну, такие дыры в ноге я не далее как три недели тому назад видал, а потренироваться… отчего ж, потренироваться будет полезно, чего уж.
Поехали дальше, теперь уже к дознавателям.
– Дознаватели – это хорошо, – фальшивым тоном, глядя в окошко, заявляет Мельников. – У меня гуси бойцовые… простите, товар на борту. Хороший. Доктор, может, посоветуете пронырливого, но честного человека, который сумеет его пристроить?
– Пронырливый и честный одновременно?
– Ну да, как я вот, – стучит себя по груди Мельников. – А вообще я серьезно. У нас на борту толстой полиэтиленовой пленки для теплиц тридцать тонн. Не говорите, что она вам не нужна. И тварона тонн пятнадцать, ткани.
– Тварона?
– Это ткань, как кевлар. Только дольше не стареет и лучше влагу держит. Пошьете себе такой костюмчик, и в пасть к любому мертвяку можете соваться без опаски. А если слоев добавите, то еще и бронежилетку соорудите. Я список товара могу дать, из двух пунктов, если хотите.
– А взамен что взять можно?
– Деньги у вас ведь уже хождение имеют?
– Да, появились… фантики. – А как еще охарактеризовать имеющие хождения дензнаки.
– Значит, и банк какой-то есть, – отвечает пациент удовлетворенно. – Я бы вклад в банк сделал ну и прикупил бы по мелочам что-то, а спутники мои… спутников бы я лесом загрузил, точнее – пиломатериалами. Они обратно в Голландию пойдут, там это теперь дефицитом будет. Или тротилом, он для рытья каналов куда как нужен.
– А кто его отдаст? – удивляюсь я такому запросу.
– А что его не отдавать? – в свою очередь удивляется Мельников. – В бэче всяких ракет со снарядами его тысячи тонн. Не поверю, что его не начали выплавлять и не начнут. Арсеналы флота наверняка этим добром под потолки забиты, и уже никому это все не нужно. А со временем и опасно станет.
– Спрошу.
Ну, за спрос не бьют, а ломает себе голову пусть Ильяс. Пиломатериалы – это хорошо, и есть они, и растут вокруг города исправно, пили да пили. А вот все операции с толом вещь чертовски опасная, командование оборот взрывчатки запрещает, как в СССР прямо. И на такой запрос как бы компетентные люди не посмотрели откровенно косо, но пристально.
Наши уже вернулись с выезда, было все достаточно просто, хотя и нудно – нам вчера в клинику привезли семилетнюю девочку, которую тяпнула зомбокрыса. Давненько такого не случалось, расслабились. Левую кисть пришлось ампутировать, потом хирурги, подумав, сделали малышке «клешню Крукенберга» – протезирование в таком возрасте вещь очень сложная и нет у нас опытных протезистов, тем более детских. Сегодня ребенок проплакал несколько часов, как ни утешали. Перепугалась вчера. То ли еще будет, когда поймет, что теперь вместо аккуратной ручонки у нее будет диковатая двупалая клешня. Остатки локтевой и лучевой костей разъединяют, перемещают мышцы, и в итоге получается вместо предплечья такая лапа. Но ампутанты клешней управляются довольно лихо – во всяком случае, ею даже шить можно, не то что ложку держать или кусок хлеба.
Вот кумпания и скаталась в роли дератизаторов[63], поприбрали местность, где происшествие было. Пользовались методой, о которой рассказал еще в Ораниенбауме паренек с грозной кличкой Крысолов: расставили ловушки с живыми крысаками и выбили всю нежить, которая на эти приманки купилась. Клетки с крысаками вернули по принадлежности – в Чумной форт, в виварий, откуда и одолжили. Теперь мне надо до разбора сегодняшних полетов переговорить с Ильясом.
Ильяс быстро прикидывает, что и тол можно поставить, но это куда хлопотнее, чем лес, и потому, чтобы
