не устраивать себе сложностей, решает обойтись без взрывчатки. Опять же у него там в плане леса есть землячок-родственник. Кто б сомневался, у снайпера везде свои, давно убедился.
Брысь наконец приходит.
Ильяс с постным видом правдолюбца говорит:
– Вчера взяли на базаре мошенников. Толкнули разведчикам из морячков поддельные патроны. Типа УС, а на деле обычные. Только пули, крашенные лаком для ногтей. Чуть выезд не завалили, пробки на ПБС в клочья…
Все наши сидят, тихо хрюкая смешками. Из угла доносится горестный возглас Енота:
– Вот ведь! Ну что за люди! Ничего святого… Да, товарищ майор? ПАТРОНЫ – и те бодяжат! Не-э-эт, в ЭТОЙ стране нормальной жизни не станет! Надо срочно собирать вещи и ехать… в… Не знаю, куда ехать, но ехать НАДО!
– Куда ты, злодей, поедешь? – давясь от хохота, спрашивает Андрей. – На глобус посмотри – жопа по всему шарику!
– Пгостите… а дгугого глобуса у вас нет? – сварливо, но с достоинством отвечает Енот.
Надежда (явно в отместку за подколы) что-то шепчет на ухо Брысю. Тот хмурится, потом фыркает, потом хрюкает…
– Варначья морда! Иди суда! Карать стану и тиранить буду!
Енот делает глаза Кота в сапогах из известного мультфильма и бровки домиком.
Они выходят, из-за двери слышно:
– Ну колись – что еще?! Чтоб я знал, откуда тебя, дурака, еще отмазывать? Что-о-о-о-о-о? Со смещенным? Ах, е… Подожди, нельзя же так… ой, ё… По… полосатые?! И кому? Подарил? Ты – подарил?.. Ах в канцелярии… Это та студентка, что ли? Мало тебе госпиталя? Ах что? Да там кое-кто беременный… Не знаю кто… Но мне-то простительно не знать… А ты мог бы и узнать… Если не боишься показать там свою наглую морду… Все, иди, алхимик хренов! Хотя стой. Возьмешь у Ильяса три сотни патронов из «особых», выкрасишь кончики белым лаком. Чтоб как с маркировкой действительно «лучшие патроны». Такая вот тебе епитимья выходит. И кончай так подставляться. Твое счастье, что знаю, на что потратил. А если б торгаш местный был? Тогда как?
Что отвечает Енот, слышно неразборчиво, но тон убедительный. Ну да, скорее всего, перед тем как фортель выкидывать, он ситуацию прокачал и спланировал. Оба возвращаются. Енот свысока обращается к снайперу:
– Любезный, подайте-ка мне три сотни самых лучших патронов к самому лучшему автомату! Да глядите, чтоб свежие были и без тухлятины!
Ильяс дышит носом, но отвечает спокойно:
– Для вас только мятые остались, прошлогодние. Могу предложить также ржавую гантелю как более приличное вам оружие.
– Нет, я собираюсь Захарову презент сделать, потому надо те, которые с меньшим допуском. Ну а Енот согласился нанести маркировку совершенно добровольно, – останавливает пикировку Брысь.
– Да, белый носик или серебряный, эталонные. Видел только 5,45, про 7,62 не знаю, – отвечает Андрей.
– Те тоже были, – бурчит Енот. – Чехи ими почти сплошь тарились, какие-то мрази помогали. В трофеях все время попадались. Хороший патрон, да.
– А может, одним походом заодно начать выпуск полосатых, которые со смещенным центром тяжести? Художник-раскрасчик уже есть, несколько тысяч кувыркающихся наберем, – намекает Ильяс, не вполне довольный благополучным окончанием инцидента. Он-то с удовольствием бы заставил проштрафившегося ухаря красить заборы по всему Кронштадту. И по два раза.
– Нету же таких, чтоб со смещенным-то центром, – решаю показать свою эрудицию я.
– Пули со смещенным – есть. Со смещенным относительно ПРОДОЛЬНОЙ оси – они в силу физики волчка и т. д. при попадании колбасятся сильнее, но оттого неустойчивы в полете. Такова старая 5,45, которых полно на складе, но выпуск прекратили в конце тысяча девятьсот восьмидесятых вроде. Про нее говорили за рикошет и т. д., но это больше байки. Другое дело, что отклоняется, да сильнее. И после пробития серьезной преграды может уйти сильно в сторону. В отличие от 7,62, – отвечает уязвленный таким выпадом Енот.
– Ессесно, никакой маркировки на них не было, кроме полосок на пуле, – поддерживает его Ильяс с энтузиазмом.
– Еще смещен центр в 12,7 пулеметных. Именно осевое эксцентрическое смещение, сердечник так впрессован. Таким образом достигают большего рассеяния на дальности тысяча и далее, там кучность не нужна. Пулемет, цель (или групповая, или движущаяся) и так далее, – не обращая внимания на укол Ильяса, поддерживает разговор Енот.
– Злые языки говорят – это еще и потому, что руки у производителей в жопе и иначе не выходит все равно, – меланхолично вносит ясность Ремер, на которого весь инцидент не подействовал никак. Видно, привык к штучкам своего сослуживца и крашеные патроны относятся к пустякам. Недостойным внимания пустякам.
– Потому этими патронами нельзя точно стрелять из 12,7-миллиметровых снайперок – нужен спецпатрон. Была эпопея с принятием на вооружение 12,7-миллиметровых снайперок, – вставляет Брысь. – «Дайте патрон – примем на вооружение!» – «Примите и дайте заказы – будут патроны!»
– Югославские патроны, помню, были со смещенным центром. Мы торговали ими одно время. Маркировку забыл, правда, – замечает улыбающийся Сергей. Пока шла свара, он заботливо доставал из мешков две новые малокалиберные винтовки и здоровенные цилиндры глушителей к ним.
– Вот, сделали, – не без гордости замечает Вовка. Явно они с Серегой и постарались.
– Пристреляли уже?
– А то ж! С коллиматором отлично работают.
– А зачем с коллиматором-то, – удивляется наш воспитанник, привыкший к малопулькам, но работавший в основном обычным прицелом.
– Удобнее и проще. А мушки мы спилили, чтоб глушители пользовать, – отзывается Енот, помогающий собрать винтари в единое целое с глушаками.
– Спилить мушку, это правильно, это как раз для некоторых по жизни нужно, – тихо бурчит Ильяс.
– Да брось, для зачисток самое то, – отвечает простодушный Серега. – Хорошая была идея, теперь с перезарядкой нагановских патронов возиться не надо – из брони можно отработать мелкашкой. Зря раньше не подумали.
– Выдать создателям нового вундерваффе[64] по лавровому венку, – предлагает Ремер.
– И никаких лавровых венков не надо, разве только пару веток сверху бросить – для маскировки. Енот оттого и жив и невредим, что не высовывается где не надо. Он же ж не некоторые беззубые. Оттого у Енота зубы-то и целы, – не без хвастовства замечает Енот.
– Ага, переломанного носа и ноги вполне хватит для выработки навыков, – ехидно возвращает выпад Ильяс.
– Ладно, хватит вам друг другу в любви объясняться – ухмыляется майор, поясняя, что завтра планируется выезд по очистке местности за Сестрорецк. Вот и опробуем в деле, как оно.
– Там же вроде люди живут, что они сами не чистят?
– Дык дикие же люди-то. Там зомбакам рубят бошки катанами и проламывают битами, топорами и прочей бижутерией. Потому не справляются. А место любопытное, там и страусы есть – живые причем, и такие птички, как цесарки. Потому помочь стоит.
– На фига нам цесарки? – удивляется Демидов.
– Цесарка-то? А птичка, кстати, уникальная, не болеет практически ничем! Хоть специально заражай, естественная температура тела убивает любую заразу и не дает прижиться онкологии. Мясо вкусное. Отдельная польза – колорадского жука жрет с удовольствием, больше, пожалуй, никто этим не занимается из пернатых. Для птиц этот жук мерзкий на вкус, а цесарка лопает. Вот и смотри сам, – отвечает Брысь.
– Что удивительно – цесарки не оборачиваются. Куры – оборачиваются, а цесарки нет.
– А страусы?
– Страусы – оборачиваются.
