Чертова лахудра как раз угробила тетку, немного умевшую повитушничать. Правда, при опоросах свинок, не женщин, но все-таки. Ирину этот момент сильно напрягал. Она к рассказам о том, что де вот раньше крестьянки рожали прямо в поле во время обеденного перерыва, относилась с недоверием. Ну да, родить, положим, она сможет, а дальше что? Крестьянкам-то дивья было – родят пятнадцать, семеро помрет во младенчестве, и ладно. Ирка к своему нерожденному дитю относилась куда трепетнее. Прекрасно понимала, что свои дети в такой ситуации – большая подмога и единственная надежда на нормальную стариковскую жизнь. Пенсии и собесы кончились, а как к старикам относятся чужие люди, Ириха видывала не раз.
Нешибкий разговор совсем потух. Ирка дожевала огурец, вытерла платочком губы. (Да, именно, платочком. С недавних пор Ирка взялась за свои манеры, когда ужаснулась тому, что стала слишком уж дичать. Между прочим, Меланья отнеслась к этим потугам без насмешки, с пониманием).
– Что-то тебя, девонька, гнетет? Вижу, извелась вся, – неожиданно спросила старуха.
Ирка подумала, потом решилась и твердо ответила:
– Посоветоваться надо!
Не моргнув глазом Меланья сходила за парой термосов, где у нее всегда был кипяток и заваренный чай. Печку топить ради каждого чаепития было накладно, а бабка была заядлой чаевницей и сильно страдала оттого, что чай кончился и с заедками тоже стало проблемно. Вот и выкручивалась. Собственноручно старуха заготавливала самые разнообразные чайные сборы. Конечно, это было не то, что исчезнувший чай, но все- таки. Сама собирала, сама ферментировала и сама сушила. И сейчас на печке на нескольких противнях сушились разные травки-листочки. Судя по запаху из открытого термоса, тут был заварен чай из листочков мяты, успокаивающий.
Помолчали, прихлебывая соломенно-желтый настой.
– Я самолет видела, – наконец выговорила Ирка.
Бабка отставила чашку, внимательно пригляделась.
– Маленький такой, спортивный. Над шоссе московским крутился, – добавила Ириха.
Бабка очень удивилась, прикрыла впалый рот узкой сухой ладошкой.
– Синий с белым, – закончила сенсационный отчет самолетонаблюдательница.
– А Витя? – осведомилась бабка, явно потрясенная услышанным.
– Витя не видел, не слышал и мне рассказать не дал. Велел заткнуться.
– Что так?
– Не знаю. Это как раз было, когда он мутанта здоровенного из пулемета пришиб.
Помолчали. Потом бабка со словами, мол, такое не с пустым ртом обдумать надо, неожиданно щедро выставила на стол скаредно сберегаемые конфетки и печенюшки – из тех, что приносила ей Ирка.
– А куда улетел? – спросила бабка.
– Вроде на Питер. Что скажете-то, Мелания Пахомовна?
– Чего говорить, ты и так уже про себя все решила, видно же.
Такое утверждение Ириху смутило. Старуха выдала желаемое за действительное. Бабка приняла молчание за знак согласия и продолжила:
– Самолеты сами не летают, да и не первое это дело – самолетами летать. Значит, народу где-то много осталось, могут себе позволить и на самолетах летать. Над московской летали, значит, шоссе им нужно, смотрели, что как. А ты вон, как узнала, что повитухи ни одной нету, сколь времени кислая ходишь. Небось подумываешь смотаться?
– Толку-то? Тут вон до дороги-то мертвяков толпы. И потом куда? С Витькой-то в два ствола и то умаялись, пока одну деревушку зачистили. А он…
– Да?
– Чувствую – не согласится. Ему нравится все это, что сейчас тут. Зажил он наконец-то, как хотел.
– А тебе?
– Что мне?
– Тебе-то нравится?
– Не знаю. Раньше нравилось. А сейчас Витьку понесло.
– Как это понесло? Я слыхала, что ты чуть не постреляла всех? – без ехидства, очень участливо спросила старуха.
Это остановило начавшую было закипать Ирку. Она не обязана отчитываться перед всеми подряд. И у нее своя голова на плечах.
– Он у меня йогурты спер и Верке отдал, – неожиданно сама для себя ляпнула Ириха.
– Невелика потеря, – рассудительно заметила старуха, – но я тебя понимаю.
– И рожать я вот так здесь боюсь. Ну то есть не то что рожать, а за ребенка… То есть как с ним потом тут…
Старуха кивнула, задумчиво взяла печенюшку, глотнула чаю из блюдца.
– Дороги до московской не только через деревни идут. Хотя сейчас не знаю, какие есть, какие все уже. Раньше-то на телегах ездили, а нынче трелевщики и лесовозы. Раздолбано сильно.
– Пешком далеко будет.
– А если на мотоцикле твоем? Он ведь и по тропинке проскочит. Глянуть, что там на дороге, – может, шоссея и проезжая? У нас тут ничего, кроме леса, дельного нет, может, там-то они лучше отбились? Может, там они по-людски живут? – с надеждой выговорила бабка.
– На мотоцикле? – удивилась Ирка.
– А что, ты на нем уже ездишь привычно. Быстро до шоссе и обратно. А там бы и помозговали. Сахар у нас через полгода кончится. Соли хватит до Нового года самое большее. На лошадке-то совсем бы лучше было, но где ж сейчас лошадку взять. На велосипеде далеко, да и устанешь. Варька-покойница, почтальонша наша, тут на мопеде разъезжала, вот кто все тропки знал.
– И что потом?
– Как – что? Видно же – проезжая дорога или нет. Если проезжая, значит, люди ездиют. А там, где люди, там и роддома.
– Вам-то чего хочется? – не утерпела Ирка.
Старуха пожевала сухими губами и очень просто сказала:
– Жить. Всего-навсего. А голодухи я за свою жизнь натерпелась. Думали с моим-то пожить себе в радость на пензии-то, так вы страну уронили.
– Как это – мы? – удивилась Ирка.
– Ну не мы же. С нас-то чего взять, с деревенщины. Мой-то с войны вернулся – одна нога короче другой, а справный был мужик, страну, вишь, удержал. Ладно уж. Если там люди живы остались, так и сахарку у них можно достать, и соли. Ты-то без соли и сахара не жила, а мне довелось. Неохота снова повторять.
– А если там такие же креативщики, как дизайнеры эти покойные?
– Так осторожно надо, без нахальства. Пока только одним глазком из-за куста глянуть. А?
Мысль была соблазнительной. И просочиться по лесу – по тропинкам и лесосекам в общем-то было можно. Опять же до Крестцов и Валдая тут было километров по сорок, если по дорогам. А напрямки ближе выйдет. Вполне дня хватит. Могут дохляки встретиться, конечно, причем резваки, а то и мутант. Но с другой стороны, тут по лесам и раньше народу было раз-два и обчелся, потому и зомбаков вряд ли много наберется. От шустряка на мотоцикле шутя удрать можно, да и не гоняются шустряки долго. Опасность, конечно, есть… Но, когда Ирке чего-то хотелось, плевать она хотела на всякие опасности.
Старуха, правда, отрезвила немного Иркин порыв, предложила прикинуть, что с собой брать, и тут же удивила Ирину предложением забрать с собой Сюку – мелкую собачонку, которую Мелания Пахомовна прикармливала.
– Сучонку-то эту зачем? – удивилась Ирина.
– Для компании, – рассудительно ответила бабка.
– Так я туда и оттуда мигом обернусь, за несколько часов.
– Нет, так не годится, это не прогулка. Потому и оружия с собой возьми, и еды дня на три, и спальник на всякий случай, да и собачонка пригодится – она дохлятину верхним чутьем чует, глядишь, и выручит.
– Зачем так-то собираться? Не на год же дерну!
– Удивляешь ты меня. Лес – он серьезных любит, не шелапутов. Мало ли что случится. Я и то, бывало, плутала тут, хотя давно здесь живу, да лешак хитрый. Дорог не знаешь, я тоже тебе не советчица, придется
