Должно быть, Перчатка уже у него.
Разбуженный их голосами, позади неё зашевелился Кейро. Пока он приходил в себя, Аттия быстро огляделась, рассмотрела повнимательнее тёмные, узкие щели тоннелей, выходящих из пещеры. Фургон тут не пройдёт. Рикс раздвинул в усмешке щербатый рот.
— Спокойно, Аттия. У меня есть план, я всё продумал.
Его голос стал жёстче, он наклонился и пнул Кейро.
— Ну что, разбойник? Вряд ли тебе теперь удастся что-то стянуть, да?
Кейро тихо выругался. Аттия почувствовала, как он дёрнулся и извернулся — ей стало больно от натянувшихся верёвок — чтобы получше рассмотреть Рикса. В медном ободе колеса повозки она увидела причудливо искривлённое отражение напарника, его голубые глаза, следы крови на лбу. Но это же был Кейро, поэтому его голос прозвучал холодно как лёд:
— Не знал, что ты такой завистливый, Рикс.
— Нет ничего мелочней зависти. — Рикс посмотрел назад, глаза его блеснули. — А это будет месть. Холодная, выдержанная месть. Я поклялся, и я отомщу.
— Уверен, мы сможем договориться, — сказал Кейро, одновременно нашаривая пальцы Аттии горячими потными руками.
— О чём? — Рикс подался вперёд, вынул из-под плаща нечто тёмное и сияющее. — Уж не об этом ли?
Кейро напрягся.
Рикс расправил драконью лапу, погладил треснувшие древние когти.
— Вот что влекло меня. Звало меня. Через переходы, сквозь звенящий океан воздуха я слышал её зов. Чувствовал её ток на своей коже.
Волоски на его руке вздыбились.
Он прижал Перчатку к щеке; заколыхались тонкие чешуйки.
— Она моя. Мой творческий дар, моё зрение, мой слух. — Он хитро посмотрел на пленников поверх драконьей кожи. — Настоящий артист не может утратить свой дар. Она звала меня, и я её нашёл.
Аттия сжала пальцы Кейро, продвигающиеся вдоль верёвки к узелкам. «Будь осторожен! — хотелось крикнуть ей. — Он сошёл с ума, он непредсказуем!» Но Кейро заметил тихо и язвительно:
— Рад за тебя. Но у меня с Инкарцероном договор, и ты не посмеешь…
— Давным-давно, — перебил его Рикс. — я тоже заключил сделку с Тюрьмой. Пари. Мы играли в загадки.
— Я думал, это был Сапфик.
Рикс ухмыльнулся.
— И я выиграл. Но Инкарцерон играет нечестно, знаешь ли. Он отдал мне Перчатку и пообещал Побег. Но скажи мне, разбойник, что есть Побег для тех, кто запутался в лабиринте собственного разума? Какие секретные дверцы есть там, какие тоннели ведут Наружу? Потому что я видел то, что Снаружи, видел, и ты вообразить себе не можешь, как там просторно!
Аттия похолодела от страха.
— Аттия, голубушка, ты думаешь, я сошёл с ума? — улыбнулся Рикс
— Нет, — соврала она.
— О, да, дорогуша! И возможно, ты права. — Выпрямившись во весь свой немалый рост, он вздохнул. — И вот вы оба отданы на мою милость, как детки в лесу в той книжке, которую я читал когда-то.
— Как?! Ещё в одной? — рассмеялась Аттия. Всё что угодно, лишь бы он продолжал говорить.
— Злая мачеха бросила их в тёмном лесу. Но они нашли дом, весь из имбирного печенья. И ведьма, что жила в этом доме, превратила их в лебедей. Они улетели, скованные золотой цепью.
Он уставился на крошечных лебедей, прикреплённых к Перчатке.
— Как мило, — едко заметил Кейро. — И что дальше?
— Они прилетели в высокую башню, где жил волшебник. — Рикс спрятал Перчатку, подошёл к фургону и начал рыться в его нутре.
Аттия почувствовала, как верёвки обожгли её запястья, потому что Кейро неистово дёргал руками.
— И он освободил их?
— Боюсь, что нет. — Рикс повернулся. В руке он держал длинный меч, тот самый, который использовал в своих представлениях. Лезвие сверкнуло остро отточенной кромкой. — Боюсь, что у этой сказки несчастливый финал, Аттия. Понимаешь, они предали его, кое-что у него украли. Он очень рассердился. Поэтому решил их убить.
Удалившись от дворца лиги на три, Клодия наконец остановила взмыленную лошадь и обернулась. Башни гигантского дворцового комплекса, высоченный купол Стеклянного дворца ярко и нарядно сияли в темноте. Рядом, звякнув сбруей, как вкопанная остановилась лошадь Финна.
— Джаред сможет как-то узнать, что мы уехали?
— Я отправила ему письмо, — натянуто ответила Клодия.
— Тогда в чём дело? — взглянув на неё, поинтересовался Финн.
Ей потребовалось время, чтобы подобрать слова:
— Медликоут сказал, что королева подкупила Джареда.
— Не может быть! Ни при каких условиях он…
— Она воспользовалась его недугом.
Финн нахмурился. Башни дворца, словно груда бриллиантов, сияли холодным жестоким светом под невообразимо прекрасными звёздами.
— Он действительно умирает?
— Думаю, да. Он делает вид, что это пустяк. Но я думаю, дело плохо. — От звучавшего в её голосе отчаяния Финна пробрал озноб, однако спутница держалась прямо, и когда ветер откинул пряди волос с её лица, он отметил, что глаза Клодии сухие.
Вдалеке прогремел гром.
Финну хотелось сказать что-то утешительное, но тут лошадь под ним нетерпеливо устремилась вперёд. К тому же, в Тюрьме Финн слишком привык к обыденности смерти, чтобы сейчас отреагировать хоть сколько-нибудь остро. Подчинив лошадь своей воле, он развернул её и снова приблизился к спутнице.
— Джаред гений, Клодия. Он слишком умён, чтобы попасть под влияние королевы или кого-то ещё. Не волнуйся. Доверься ему.
— Я всегда говорила ему, что верю, — сказала она чуть слышно.
Он взял её за руку.
— Едем. Нам нужно торопиться.
Клодия повернулась и посмотрела ему в глаза.
— Ты мог убить Джайлза…
— Мог. Кейро был бы разочарован. Но тот парень не Джайлз. Джайлз я. Я стоял там под дулом пистолета и знал это. Я вспомнил, Клодия. Вспомнил.
Она уставилась на него в изумлении.
Лошадь заржала. Взглянув на дворец, они увидели, как все его огни, светящиеся в окнах — сотни свечей и ламп — мигнули и погасли. Целую минуту дворец оставался чёрным и мрачным. Клодия затаила дыхание. Что если огни не зажгутся вновь... что если это конец всему…
Но дворцовые окна снова осветились.
— Думаю, ты должна отдать Инкарцерон мне, — протянул руку Финн.
Поколебавшись, Клодия достала часы отца и вручила их спутнику. Тот потрогал серебристый кубик, завертевшийся на цепочке.
— Храните его, сэр, — попросила Клодия.
— Тюрьма выкачивает энергию из собственных систем. — Финн снова посмотрел на дворец, откуда теперь слышались шум и крики.
— И из наших тоже, — прошептала Клодия.
