Сидя в кабинете отца, Клодия наблюдала за мельтешащими на экране искорками и тоже видела в них звёзды.
О них грезила во сне Аттия, неудобно скорчившись на жёстком стуле в Тюрьме. Рикс тем временем самозабвенно набивал заново потайные карманы монетами, стеклянными дисками, платочками.
Яркой одинокой звёздочкой поблёскивала монетка, которую Кейро вертел между пальцами.
По всему Инкарцерону, по его тоннелям и коридорам, в его клетках и над его морями начали закрываться Очи. Одно за другим они гасли, постепенно погружая во мрак галереи, где люди выбирались из своих хижин, чтобы увидеть это; города, где служители мрачных и таинственных культов взывали к Сапфику; отдалённые залы, где столетиями блуждали кочевники, где сумасшедший Узник ржавой лопатой бесконечно рыл себе путь на свободу. Очи выключались везде: на потолках, в затянутых паутиной углах клеток, в логовах Лордов Крыла, под соломенными крышами домов. Инкарцерон отворачивал пристальный взгляд, и впервые с момента своего пробуждения Тюрьма игнорировала Узников, замкнувшись в себе, закрывая пустые отсеки, накапливая немыслимую силу.
Аттия пошевелилась во сне и пробудилась. Что-то изменилось, потревожив её, но она не сразу поняла, что. В зале царила темнота, огонь в камине почти погас. Кейро чутко спал, устроившись в кресле и перекинув ногу через подлокотник. Рикс о чем-то размышлял, не спуская с Аттии глаз.
Она осторожно нащупала Перчатку и коснулась её успокоительно шуршащих чешуек.
— Как жалко, что не ты загадала ту загадку, Аттия, — сказал Рикс шёпотом. — Я бы предпочёл иметь дело с тобой.
Он не спросил, в целости ли Перчатка, и Аттия знала, почему. Тюрьма услышит.
Потерев затёкшую шею, она ответила так же тихо:
— Что ты задумал, Рикс?
— Задумал? — Фокусник усмехнулся. — Я задумал величайшую из иллюзий. Какая это будет сенсация, Аттия! Люди будут рассказывать о ней внукам.
— Если к тому моменту ещё останутся люди. — Кейро открыл глаза. Он внимательно прислушивался, но вовсе не к словам Рикса. — Слышите?
Мерный ритм тюремного сердцебиения изменился.
Он стал быстрее, сдвоенное буханье звучало громче. Зазвенел хрусталь в люстре, и даже стул, на котором сидела Аттия, сотрясала лёгкая дрожь.
А затем, так громко, что Аттия подскочила, зазвенел колокольчик.
Высокий и пронзительный звук разрезал темноту; Аттия, скривившись, зажала руками уши. Раз, два, три, считала она звонки. Четыре. Пять. Шесть.
Когда отзвучал последний, серебристо-чистый, почти болезненный звонок, дверь открылась и вошёл Смотритель. Его тёмный сюртук был схвачен ремнём, за поясом торчали два ружья. В руке меч, в глазах — серые осколки льда.
— Поднимайтесь, — скомандовал он.
— А где твоя охрана? — Кейро лениво поднялся.
— Никакой охраны. Только я могу войти в Сердце Тюрьмы. Вы будете первыми — и последними — из его созданий, кто увидит Инкарцерон воочию.
Аттия почувствовала, как Рикс сжимает ей руку.
— Невыразимая честь, — пробормотал фокусник, кланяясь.
Поняв, что он рассчитывает получить Перчатку прямо сейчас, она сделала шаг в сторону, ближе к Смотрителю. Она сама сделает выбор, только она и никто другой.
Наблюдая за этим, Кейро холодно улыбнулся, чем вызвал раздражение напарницы.
Если Смотритель и заметил что-нибудь, то вида не подал. Он просто направился в угол комнаты и отогнул край гобелена, на котором были изображены лес и олени.
Позади гобелена обнаружилась подъёмная решётка, древняя и съеденная ржой. Джон Арлекс согнулся и обеими руками повернул старую лебёдку. Прокрутил её раз, третий. Скрипя и осыпаясь ржавчиной, решётка пошла вверх, а за ней показалась источенная червями деревянная дверца. Смотритель толкнул её. Поток тёплого воздуха устремился им навстречу. За дверью в жаркой темноте и облаках пара равномерно грохотало.
Джон Арлекс простёр руку, держащую меч.
— Ну вот, Рикс. Это то, о чём ты мечтал.
Когда Финн вошёл в кабинет, Клодия подняла на него покрасневшие глаза. Неужели плакала? Несомненно одно — она разочарована и взбешена.
— Ты только посмотри! — бросила она. — Тружусь тут уже который час, и всё без толку! Совершенно невозможно во всём этом разобраться!
Записи Джареда были свалены в беспорядке. Финн опустил на стол поднос с графином вина, который Ральф заставил его взять с собой, и осмотрелся.
— Тебе нужно отдохнуть. И наверняка есть хоть какие-то успехи.
Клодия резко рассмеялась. Потом встала так стремительно, что большое синее перо, лежавшее в углу, взметнулось в воздух.
— Я не знаю! Портал искрит и трещит, из него доносятся разные звуки.
— Какие звуки?
— Крики. Неразборчивые голоса. — Она щёлкнула выключателем, и он услышал далёкие, едва различимые отзвуки бедствия.
— Такое ощущение, что там огромное пространство и множество перепуганных людей. — Он посмотрел на Клодию. — Нет, не перепуганных. Объятых ужасом.
— Тебе это знакомо?
Он горько усмехнулся.
— Клодия, в Тюрьме полно испуганных людей.
— Тогда нет никакой возможности выяснить, с какой частью Тюрьмы мы имеем дело, или…
— Что это?! — Финн шагнул ближе.
— Что?
— Какой-то другой звук. За всем этим шумом…
Она уставилась на Финна, потом подскочила к панели управления и начала настраивать приборы. Постепенно, из какофонии шипения и треска выделился более глубокий, басовитый, сдвоенный повторяющийся стук. Финн притих, вслушиваясь.
— Тот самый звук, который мы слышали раньше, — сказала Клодия. — Когда мой отец говорил с нами.
— Но теперь громче.
— Есть соображения на этот счёт?
Финн покачал головой.
— За всё время моего пребывания Внутри я ничего подобного не слышал.
Несколько секунд лишь сердцебиение наполняло комнату. И вдруг из кармана Финна донёсся мелодичный перезвон, напугавший их обоих. Финн вынул часы Смотрителя.
— Они раньше никогда не звонили, — оторопело произнесла Клодия.
Финн поднял золотую крышечку. Стрелки показывали шесть часов; внутри тревожно перезванивали крошечные колокольчики. Словно в ответ на это Портал загудел сильнее и вдруг умолк.
Клодия подошла ближе.
— Я не знала, что они могут работать как будильник. Но кто его завёл? И почему именно на это время?
Финн не ответил. Он мрачно смотрел на циферблат.
— Возможно, чтобы сообщить нам, что до назначенного срока остался всего час, — наконец сказал он.
Серебристый куб Инкарцерона медленно вращался на часовой цепочке.
— Здесь повнимательнее. — Джаред перебрался через руины обрушившейся кровли. Он повернулся
