На удивление, он, словно начал улавливать такую музыку, даже возгласы, произносимые в процессе данного действия. Их речь точно записывались прямо в его подсознание, как на магнитофонную ленту, становясь отчетливее и громче, заставляя вслушиваться в нее и понимать сказанное, подчиняясь тем самым навязываемой воле свыше.
'Быстрее, ложи его на носилки, - чудились крики, звеневшие в ушах, словно набат колоколов. - Мы еще успеем его спасти'...
Дальше опять проступила тьма, все более нарастая и всецело поглощая в себя оставшееся сознание, так и не успевшее нужным образом сформироваться, принадлежащие только ему, потерянные мысли, упущенные из-под необходимо-должного контроля и возможно, ушедшие из памяти уже навсегда.
Глава 3. Полковник.
Николай же, тем временем, продвигался дальше и дальше к окраине поселка, желая попасть в гости к своему давнему приятелю Василию. Мимо проплывали чуть различимые контуры домов, все расплывалось перед его глазами, как в дыму, но он знал, куда шел.
'Собственной супруге я показываться точно пока не буду, - говорил он сам себе вполголоса. - А то и взаправду, моя благоверная жена еще прибьет так чем-нибудь невзначай. Да и полковник должен быть дома, куда уж ему деваться. Живет за околицей один одинешенек как сыч в своем болоте. У него-то уж, всегда можно остановиться'.
Вскоре он увидел смутные очертания полковничьей избушки, выглядывающей впереди, будто из тумана и пылающего рядом, огня костра. Николай подошел ближе и увидел непосредственно самого хозяина, сидевшего рядом и помешивавшего что-то деревянной ложкой в котелке. Василий, также заприметив гостя, предварительно поднялся с бревна, на котором сидел, и встретил Николая стоя уже на ногах, раскачиваясь от волнения взад и вперед, удерживая по привычке руки за спиной. Он оказался высоким объемным старичком лет семидесяти, широким в плечах, с большим животом, который невообразимым образом выпячивался из его туловища подобно некому мягкому мячику.
Одет Василий был, несмотря на возраст, довольно-таки своеобразно. Снизу, на ногах виднелись темно-серые штаны от когда-то былого делового костюма, уже изрядно потертые, заношенные, определенно, бывшие несколько узковатыми для такого ярко выраженного гиганта, коим он, несомненно, являлся, в силу своих еще крепких физических данных. Если взглянуть выше, то на мощных плечах полковника можно было также наблюдать связанный крупной петлей замасленный свитер, растянутый до полнейшей неузнаваемости, не сказать, что какого-то уж ярко-красного цвета, каким его еще помнил Николай, а скорее оттенка уже темно-бордового, явно принявшего такой вид по истечении продолжительного времени. Именно эта часть одежды еще больше подчеркивала объемную фигуру Василия, так идеально ставшую похожей на громадный шерстяной клубок ниток. На ступнях же красовалась обувь, явно не соответствующая стоявшему на улице временному сезону, в исключительно полной мере, так или иначе входившей в свои законные права. То были некие полуразвалившиеся летние сандалии с большими дырками для полнейшей вентиляции, хотя и с надетыми под них толстыми вязаными носками. Видимо действительно подходяще нужной обуви для встречи более суровых природных условий у того, к сожалению, совершенно не имелось.
Кажущимся строгим и сосредоточенным лицо Василия внезапно просияло излучением свежести, сверкнув заметным блеском в глазах, расцвело таким нескрываемым проявлением доброжелательности по отношению к посетившему его старому другу, что можно было только поражаться увиденному. Василий уже определенно давно не принимал Николая у себя в гостях. Басистый зычный голос его раздался как гром среди ясного неба.
- А, Петрович, здорово! Никак меня зашел навестить? Крайне рад твоему появлению здесь, - он сразу же протянул руку в знак признательности и, дождавшись ответа, продолжил. - Я тут затеял уху сварить из свежей рыбешки. Вот достал по дешевке окуньков, небольших, правда, размером с ладонь. Добавил еще картошечки, да лучку. Думаю, будет вкусно. А как ты сам смотришь на это дело?
- Да уж, неплохо, конечно, ты придумал. Вполне одобряю такую затею, - согласился Николай, немного наклоняя голову набок, щепетильно оценивая внутренности котелка. - Хорошая закуска должно быть получится. Видит бог, давненько я ушицы твоей не пробовал.
- Уха знатная выйдет, натуральная, определенно без всяких там синтетических примесей, - потирая руки, продолжал приветливый хозяин. - Как у самого дела, рассказывай. Полагаю, что ты не зря ко мне пожаловал.
- Вот захотелось проведать старого друга, - отвечал веселый гость совершенно непринужденно. - Иду с дежурства, Андрея до дому проводил, да и до тебя тут недалеко. Стало быть, решил заглянуть, чего новенького происходит. А что, неужели не вовремя?
- У меня-то все по-прежнему. Только ты вот ко мне просто так не ходишь. Опять, небось, жена из дому гонит? - Василий хитро прищурился. - Выкладывай, что случилось?
- Да боже тебя упаси, - замахал руками Николай, делая вид абсолютной непричастности к такому непредвиденному предположению. - Я подумал, не мудрствуя лукаво, где-нибудь задержаться подольше, а то она меня вчера сковородкой чуть не пришибла.
- Старая песня, сам-то ты лучше что ли, супруги своей! Как говорится, сапог сапогу - пара. Да и куда ты от нее денешься, всю жизнь, почитай, с ней бок о бок прожил, - неодобрительно высказался Василий, покачивая головой.
- Вот, что я тебе скажу, Коля, - продолжал он, словно тем самым, этими словами пытаясь несколько нравоучительно почитать ему мораль. - Ты весь такой, да еще Андрея сбиваешь с пути истинного, у которого и так в жизни не все сложилось. Наталья-то вконец непутевая стала. Много раз видели ее на стороне во время того отсутствия. Хорошо, что он с ней больше не живет. Но ведь ребенок остался, его кормить нужно, да сестра малолетняя и больная мать. Наталья не работает совсем, а средства на пропитание с него тянет, якобы на содержание, а сама в баре, или еще где, проматывает все. Андрей - человек мягкий, ну и кормит ее, ради сына, конечно. А куда уж ему деваться? Непонятно только зачем тащил сюда за тридевять земель?
Василий замолчал на несколько секунд, прокашлялся и, тяжело вздохнув, продолжил:
- Ладно, чего уж сейчас об этом говорить. Их дело, сами разберутся. Лучше вот покажи, с чем пришел, то я тебя отлично знаю. Чего там у тебя в куртке припасено, давай доставай! - тут он слегка начал играть словами. - Вытаскивай наружу, что есть, я все вижу, меня не проведешь! Как обычно, наверное, бормотуха какая-нибудь?
Николай уже давно прятал руку за пазухой, заботливо придерживая, таким образом, ее содержимое и тем самым, несомненно, выдавал себя. Он извлек из внутреннего кармана изрядно опустошенную, известную пластиковую бутылочку и протянул ее Василию.
- Ну, этого и на глоток не хватит. Вот смотри, что я сейчас принесу. Специально приберег для данного случая.
Он немедленно отправился в дом, затем довольно быстро вернулся назад, держа в руке какую-то стеклянную емкость темно-зеленого цвета, горлышко которой оказалось плотно запечатано пробкой неизвестного пористого дерева.
- Смотри, Коля! Портвейн, настоящий, высших виноградных сортов, что ни на есть - королевский напиток, - полковник поднял бутылку кверху, торжественно сотрясая ею воздух.
- Никогда подобного и не видывал даже, - воскликнул Николай с неподдельным восхищением. - И где же ты только это вино сумел раздобыть?
- Один приятель угостил, по знакомству, естественно. Сам-то, он не употребляет, так и оставил мне в знак признательности по некоторому давнему делу. Вот мы сейчас его с тобой и разопьем. Подожди, я еще за посудой схожу.
Василий вышел уже с двумя чашками, очевидно слепленными из белой глины самостоятельно и,
