При всех переговорах вопрос об объединении ставился во главу угла. Это было необходимо, так как первые недели в рядах членов КПГ имелись некоторые сомнения в необходимости объединения с социал– демократами и создания единой партии.
В отделе партобучения перед нами стояла первоочередная задача — направить окончательно по «линии» наших собственных членов, тем более что некоторые товарищи совсем были не в восторге от новых формулировок. К великому удивлению многих членов партии сотни тысяч экземпляров старых социал–демократических программ были розданы среди партийцев. Там были Эйзенахская программа 1869 года, Готская программа 1875 года и Эрфуртская программа 1890 года. В отделе партобучения мы неожиданно получили редкое для нас задание: подыскать цитаты из произведений Августа Бебеля, Вильгельма Либкнехта и, по возможности, даже Каутского и Гильфердинга, которые можно было бы использовать для кампании объединения.
Затем мы получили указание пойти на еще большие уступки. До сих пор главная вина в поражении рабочего движения во времена Веймарской республики приписывалась СДПГ, в отношении КПГ допускалось признание лишь некоторых тактических ошибок (во время плебисцита 1931 года в оценке национального вопроса и при формулировке занимаемой позиции в отношении СДПГ). Теперь же следовало считать, что ошибки обеих партий были равнозначны.
Нам говорилось, что обе партии потерпели поражение, потому что не было единого рабочего движения[13].
Хорошо дисциплинированные члены компартии сравнительно быстро привыкли к новым, установкам. Для молодых членов партии в общем даже не было больших трудностей при этих перестановках. Они по существу уже вжились в мысль о необходимости объединения.
20 и 21 декабря 1945 года состоялось совместное заседание партийного руководства КПГ и СДПГ, так называемая «Конференция шестидесяти»; была принята официальная резолюция, в которой, между прочим, говорилось:
«Единая партия будет независимой немецкой социалистической партией. Она представит интересы трудящихся в городе и деревне.
Построение единой партии произойдет на демократических основах. Право на свободное мнение, на свободные выборы всех партийных инстанций — неотъемлемые права всех членов…
Единая партия стремится к установлению парламентской демократической республики. Ее цель — осуществление социализма в рамках социальной демократии. Товарищеское взаимопонимание и сотрудничество обеих партий должны подготовить объединение духовно».
Социал–демократы шли навстречу только при условии, если вопрос объединения будет решен на всегерманском партийном съезде социал–демократов. У самостоятельно думающих членов партии и руководящих работников КПГ формулировки резолюции о независимой германской социалистической партии и открытое признание необходимости допущения свободного мнения возбудили новые надежды.
— В новой партии будет все же кое?что совсем, совсем иначе, чем в теперешней КПГ, — часто можно было услышать тогда.
Через 2 недели, 3 января 1946 года, Вильгельму Пику исполнялось 70 лет.
Кое?как отремонтированный театр «Адмиралспаласт» на Фридрихштрассе был празднично украшен. На трибуне для огромного почетного президиума приготовили четыре или пять рядов мест. Собраны были все, кто тогда играл хоть какую?то роль в политической жизни. По дороге в зал я встретил Элли Винтер, дочь Вильгельма Пика.
— Вильгельм станет сегодня почетным гражданином города Берлина, — шепнула она мне.
Одно за другим провозглашались поздравления и пожелания. Когда говорили старые товарищи, которых Вильгельм Пик знал еще со времен борьбы, он оживлялся. А в общем у меня было впечатление, что ему все это было немного неприятно. Обербургомистр д–р Вернер в трогательных выражениях поздравил юбиляра и торжественно передал ему грамоту почетного гражданина города Берлина. Затем выступил Отто Гротеволь, который, как было объявлено, приносит поздравления от имени Центрального комитета СДПГ. Еще и двух месяцев не прошло со дня его речи 11 ноября, но как многое с тех пор переменилось! Гротеволь закончил свое поздравление словами:
— Если мы и не имеем для тебя грамоты почетного гражданина, зато у нас есть нечто другое, хоть и более скромное, но идущее от сердца, а именно, дорогой Вильгельм Пик, — рукопожатие, рукопожатие, которое имеет значение не только сегодня: оно должно длиться так долго, чтобы руки более не разъединились.
Несколько фотографов бросились вперед и сфотографировали эту сцену. Эта фотография была опубликована во всех газетах и журналах. Вечером в честь Пика состоялся прием во дворце Гогеншёнгаузен.
После двух часов приветственных речей официальная часть закончилась. Оркестры заиграли танцевальную музыку. Общество, чувствовавшее себя вначале очень связанно, рассыпалось по группам. Представлялась редкая возможность, поговорить не только со всеми руководителями КПГ, но и с крупными советскими партийными работниками, присутствовавшими на этом вечере в большом количестве. Многие политики, прежде всего из числа членов Христианско–демократического союза советской зоны и Либерально–демократической партии, использовали этот редкий случай.
Ко мне подошли и сказали:
— Пожалуйста, пойди к политическому руководителю городской комендатуры города Берлина. У него разговор с председателем ЛДП Кюльцем, и он хотел бы, чтобы ты переводил.
Мы сели за стол, стоявший в отдалении. Вначале я переводил слово в слово, а потом во мне проснулся политический интерес. Мне казалось, что заместитель коменданта Берлина по политической части был не достаточно вежлив с председателем ЛДП и порою употреблял неподходящие политические формулировки. Я начал облекать его фразы в более вежливую форму, а потом даже стал прибавлять иногда еще и от себя добавочные предложения. Я ожидал, что Кюльц будет рад красивым формулировкам и предупредительной манере высокого советского чиновника, но он становился все серьезнее и серьезнее. Когда заместитель коменданта встал на минуту, чтобы заказать напитки, Кюльц шепнул мне:
— Благодарю Вас, что Вы пытаетесь изобразить коменданта более любезным и от себя стараетесь как можно сильнее выразить идею единого фронта, но дело в том, что я немного понимаю по–русски… и в данном случае хотел бы слышать мнение коменданта слово в слово.
Вскоре после дня рождения Пика в наш отдел пришел особый приказ: «Немедленно издать учебную тетрадь, посвященную исключительно конференциям делегатов профсоюзов, которые предполагается провести в начале февраля 1946 года».
Я был весьма удивлен, так как я до сих пор еще и не думал об учебной тетради для конференции Объединения свободных немецких профсоюзов (FDGB). Мне было сначала непонятно, почему это вдруг стало придаваться такое значение этим вещам.
Несколькими днями позже мое удивление возросло. Даже мы, сотрудники ЦК, получили точную инструкцию, где и когда мы должны будем принять участие в выборах в профсоюзы.
— Эти выборы самые решающие и важные из всех тех, какие вообще имеются. Каждый голос драгоценен, — разъясняли нам.
Некоторые из нас, — в том числе и я, — были даже на скорую руку переведены в другие профсоюзы, чтобы иметь возможность отдать там свои голоса.
Все смотрели, как зачарованные, на выборы в профсоюзах.
— Пойдем сегодня и завтра вечером со мной, у нас там теперь делают политику! — пригласил меня Вальдемар.
Шмидт в берлинское руководство КПГ. В маленькой комнате сидели крупнейшие работники Берлинской парторганизации а также некоторые профсоюзные специалисты из ЦК. В середине комнаты сидел Ульбрихт.
В соседней комнате было налажено телефонное дежурство.
В каждой районе находилось по несколько работников, поставленных для связи с берлинским
