голосования, а в советском секторе Берлина оно даже было просто–напросто запрещено советским комендантом. Это запрещение подверглось, между прочим, порицанию со стороны знакомых мне партработников.
— Конечно в СДПГ еще имеются большие сомнения относительно объединения, но таким запретом голосования настроение против объединения только обострится. Пусть товарищи социал–демократы сами решат этот вопрос, — сказал мне один товарищ, и я был с ним вполне согласен.
Вследствие запрета проголосовали лишь 32 547 членов СДПГ, живших в Западных секторах Берлина.
Голосование выявило следующие настроения:
1. За немедленное объединение СДПГ и КПГ: 2 937 голосов.
2. За союз СДПГ с КПГ, который гарантирует сотрудничество и исключает междоусобную борьбу: 14 763 голоса.
3. Против всякого объединения и против всякого союза: 5559 голосов.
Таким образом, подавляющее большинство берлинских социал–демократов высказалось против немедленного слияния.
Когда эти результаты стали известны в ЦК КПГ, мы получили указание еще более усилить кампанию объединения. Конференции и собрания сменяли друг друга. На очень многих собраниях царили подлинное воодушевление и надежда, что наконец это злополучное разделение будет преодолено и новая партия воспримет лучшие традиции обеих партий.
На многих социал–демократов, которые противились объединению, был произведен новый нажим, — но даже мы в отделе агитации и пропаганды при ЦК ничего точно не знали об этих делах. В то время я узнал только об одном случае ареста среди противников объединения, а именно, в районе «Пренцлауер Берг». Этот случай очень взволновал некоторых работников берлинского руководства компартии.
— Эти русские с их арестами! Этим они только вредят нам. Если некоторые функционеры СДПГ еще не согласны на слияние, надо их оставить в покое. Они позже сами убедятся в правильности пути объединения наших партий. Мы тогда были еще полны иллюзий…
Одна история в районе Мекленбурга обошла в те дни всех партработников. Мне рассказал ее Вальдемар Шмидт: во вторник на прошлой неделе оба районных секретаря — КПГ и СДПГ — были вдруг приглашены к 7–ми часам вечера в комендатуру округа. Они явились точно к назначенному времени. Комендант любезно поздоровался с ними, сделал величественно–таинственное лицо и повел их в соседнюю комнату — столовую. Стол был накрыт, как для дипломатического приема: на нем было все, что душе угодно.
— Пожалуйста, ешьте! — сказал комендант на ломаном немецком языке.
Оба секретаря райкома принялись есть.
— Пожалуйста, пейте, — пригласил комендант опять. Оба секретаря стали пить. Потом комендант налил им по очень большому стакану водки. Секретари медлили и не решались, но комендант был неумолим.
— Безусловно должны вы пить! — потребовал он.
С тяжелым сердцем осушили секретари по стакану водки.
— Так, а теперь, оба дайте сюда руки. Они сделали это.
— О–о-о, очень хорошо! — воскликнул комендант радостно. — Ну, я могу донести, что объединение у нас состоялось!
В марте 1946 года в округах, а потом и в землях советской зоны оккупации, все мероприятия организовывались обеими партиями совместно. Состоялись и совместные вечера партучебы. В Саксонии и Тюрингии, а потом также и в других землях совместно издавались большим тиражом газеты. 8 и 9 апреля Саксония, Тюрингия и Мекленбург сообщили, что на их поместных съездах объединение состоялось. 13 и 14 апреля в Берлине состоялись съезды компартии отдельных земель и сторонников объединения из СДПГ.
Я присутствовал на съезде компартии одной из земель, где основной доклад читал Вальдемар Шмидт, бывший в то время секретарем Берлинской парторганизации. Затем говорил Ульбрихт. Это была первая речь, в которой он резко и ясно подчеркнул различие между зонами и существующие между ними противоречия.
— У них, в западных зонах, — у нас, в восточной, советской, зоне — начались его противопоставления.
Всеобщий смех вызвала его оговорка (тогда еще не было никакого культа Ульбрихта):
— У нас в Советском Союзе…
Он густо покраснел:
— Я имею в виду, конечно, нашу советскую зону …
Через несколько дней состоялись оба центральных партийных съезда, — КПГ и СДПГ, — на которых должно было быть окончательно решено объединение. Только позже я узнал, сколь мало «партийный съезд СДПГ» отражал действительное настроение членов СДПГ в зоне и в Берлине, и что несогласные со слиянием партий делегаты, ехавшие на съезд, были сняты с поездов и арестованы. Тогда я еще верил, что этот партийный съезд представлял большинство членов СДПГ.
Утром 19 апреля я ехал с другими работниками при ЦК на XV съезд КПГ, который состоялся в Немецком театре на Шуманштрассе, празднично украшенном в честь съезда.
Трибуна была затянута ярко красными полотнищами, на задней стене огромными буквами стояли слова: мир, строительство, прогресс.
Вильгельм Пик от имени ЦК приветствовал всех присутствовавших, в том числе находившихся в зале представителей союзных оккупационных властей и выразил надежду, что будущая СЕПГ будет признана и поддержана союзниками. Тогда речи были еще сравнительно краткими. Ульбрихт говорил о политике партии, Франц Далем об организации ее. Он сообщил при этом, что уже было подано более 200000 новых заявлений о приеме в СЕПГ. Особенно подчеркнул Далем стремление ко внутрипартийной демократии в будущей СЕПГ.
— В Социалистической единой партии воля членов партии будет высшим законом.
Антон Аккерман, говоривший по вопросам идеологии, еще раз убедительно охарактеризовал тезис о разных путях к социализму в различных странах:
— Во всяком случае было бы самой большой ошибкой, — Ошибкой, которую мы в прошлом часто делали, — схематично переносить отдельные фразы Ленина и Сталина, фразы, которые родились от особенностей положения их страны, в совершенно иначе сложившиеся обстоятельства; или при совершенно иных предпосылках делать точно то же самое, что делали они. Этой ошибки мы должны остерегаться, мы не хотим потерпеть поражения. Было заметно, какое это имело для него значение, когда он с особым ударением говорил:
— Социалистическая единая партия будет независимой партией, потому что она будет совершенно свободна в своих решениях, потому что она будет рассматривать основные учения марксизма не как схемы, не как закостенелые догмы, — она будет применять их к специфически немецким условиям и к специфически немецкому пути развития.
Это объяснение было встречено дружными аплодисментами.
На другой день говорил Вильгельм Пик о будущей объединенной партии. Он не поскупился на критику прежней КПГ.
— Мы, коммунисты, — говорил Пик, — во многих случаях стремились опыт Октябрьской революции схематически переносить на Германию. При этом мы часто игнорировали национальные особенности Германии и немецкого рабочего движения.
После этого состоялись выборы партийного управления. Было выбрано 40 функционеров. После основания СЕПГ они должны были войти в правление СЕПГ, которое должно было состоять из 80–ти человек. Все еще надеялись, что вскоре после этого объединение партии состоится по всей Германии, так как из 40 членов правления 12 человек были из Западной Германии.
Партийный съезд единогласно принял резолюцию, в которой стояло:
«Съезд Коммунистической партии Германии и съезд Социал–демократической партии Германии 21 и 22 апреля 1946 года в театре «Адмиралспаласт» в Берлине сольются в единый партийный съезд, чтобы
