думай! Давай, иди работай. Я тэбя нэ держу…
И Лаврентий Павлович, радостно хохоча, полетел сквозь сияющий тоннель вниз, вниз, вниз…
…Маленький медный проводок, халтурно изготовленный обдолбанным крэком негром в Форт-Брегг, Северная Каролина, в компании GE, протерся на сгибе — и искра разряда от батарейки не смогла достичь капсюля-детонатора… «Хоть зло на затеи хитро — всегда побеждает добро!» (с) У нас ведь всё же сказка, вы не забыли?[111]
21 августа 1991 года. После двадцати одного часа. Вокруг Красной площади
— Ех, яка біда! Хосподи, який ідіот! — канадский покупатель интеллигентных внучат до боли сжал крепкие кулаки…
— Так, шановни пан, зіпсована кров. Весь у свою погану російську мати, — с готовностью отвечал ему ветеран Ваффен СС.
«А кстати, — Роман с интересом посмотрел на ласково хлопающего ресницами старичка. — 3 дідусем треба зараз кінчати. Якщо онучок розколеться до самий дупы — а це так і буде, — то к старичкові прийдуть сьогодні ж увечері!»
Роман ласково улыбнулся дедушке и произнёс:
— Ну, та що тут поробиш! Давайте, мій дорогий, з вами розрахуємося…
— Давайте! — с готовностью и поистине холуй!
Потом, чуть отстранившись, с интересом стал наблюдать, как из тугих губ Романа вдруг потянулась на широкую грудь тоненькая красная ниточка…
Затем, по-хозяйски бережно выдернул из его левого бока аккуратно, чтобы не погнуть, воткнутую — исключительно меж рёбер — миниатюрную заточку, спрятал её, вставив в свой потёртый стариковский батожок, обшарил карманы покойника (ему всё равно уже денег больше не надо, а дедушке — приятно!) и, кряхтя — старость не радость — вылез из «рафика».
Поджечь бы! Да уж ладно…
Оставить отпечатки пальцев дедушка не боялся — перед выходом на дело он аккуратно смазал подушечки пальцев бесцветным лаком. А глупый, потому и ныне покойный Роман, верно, решил, что у дедушки простатит — мол, от того долго в вбиральне сидит… ага, простатит… скажите еще, связанная с ним импотенция!
Да этот дедушка ещё сам кого хочешь — вИебет.
— Ох, потише, рёбра поломаете, — Лаврентий Павлович открыл глаза и властным движением отстранившись от рыдающего от счастья Заспанова, близоруко щурясь, наклонился к схваченному крепкими советскими руками террористу.
— А чего это от него так воняет? Обосрался, что ли?
— Гады, мерзавцы, кровавая-гебня-всё-равно-мы… эк! Эк! ЭК!!
— Товарищи, хватит его уже бить… пожалейте членов Трибунала…
— Какого трибунала?
— Народного, понятно… что, нет такого? Будет. Дела о террористах, шпионах, врагах народа, вредителей — будут рассматриваться в течение двадцати четырёх часов… без права кассации! Народным трибуналом. Да.
И всё же… чем так воняет?
Лаврентий Павлович опустил глаза…
И про себя ахнул. Потому что его серые ботинки и отвороты брюк были насквозь мокры, покрыты ржавой тиной и издавали мерзкий запах сероводорода…
А ведь только что, когда Берия шёл к Мавзолею, они были начищены до блеска!
Чудны дела Твои, Господи…
Сентябрь 1996 года. Москва, 37-й километр МКАД, Ясенево. Раннее утро
Многоэтажное здание за высоким бетонным забором походило бы в плане на огромную латинскую букву Y, если бы снизу этой буквы не расходились в разные стороны еще два луча, но уже совсем коротких.
На Лэнгли[112] совсем не похоже. Порядки, как в обыкновенной воинской части — проходной двор. Ворота черного хода открыты настежь. Когда подъезжает машина, водитель показывает пропуск, солдат опускает натянутую цепь. Сходство дополняют побеленные бордюры да неровный асфальт.
— Где у вас тут людей сжигают?
— Пошли, посмотришь.
На поверку крематорий оказался обычной котельной, которую два замурзанных «эфиопа» топят углём.
Там же, снаружи, они и испражняются.
Лифт до третьего этажа не включается, на него и ниже поднимаются пешком, мышцы качают. Это называется — заниматься спортом. Мы поднялись на нужный этаж: в коридорах воняет мочой и окурками, в туалетах курят. В бывшем кабинете Резуна обычный «блошатник»: конторская мебель гнойно-жёлтого цвета, на десяти квадратных метрах ютится куча народа, которые в служебное время раздевают на компьютерах баб.
Комната С-509, нужная нам, против ожидания, находилась не на пятом, а на втором этаже этого белого дома, потому что ниже поверхности земли располагались еще три этажа. И среди бесконечного ряда других в этот утренний час слепых окон длинного фасада её два широких панорамных окна отличались только тем, что в них ещё с ночи горел воспаленно-красный свет настольной лампы с бордовым абажуром.
Человек по имени Первый, увидев нас, откинулся на спинку кожаного кресла и сказал:
— Я не хочу больше кофе. Он у меня уже из ушей льётся!
Действительно, кофеварка была совершенно пуста… За последние сутки, с момента начала командно-штабной игры «Спасти СССР», эту кофеварку заправляли, почитай, каждый час.
Уж такие в этой комнате собрались азартные игроки.
Военные игры (Wargame) на первый взгляд напоминают усложнённые шахматы, и отчасти такая точка зрения верна — ведь шахматы изначально моделировали сражение двух равных по силе армий.
Однако в военных играх много важных отличий от шахмат. Поле, на котором разыгрываются кампания или сражение, — это настоящее поле боя, перенесённое, разумеется, на карту, где намного больше полей и они разнообразнее чёрно-белых клеток Армии представлены набором фишек, отражающим исторический состав войск, а потому своим для каждой игры, у каждой фишки свои характеристики — как правило, это её сила и её потенциал движения. Игрок может двигать за ход все свои фишки, а не одну фигуру, но не превышать при этом потенциал движения каждой отдельной фишки.
А самое главное отличие от шахмат состоит в элементе случайности — исход каждого боя зависит от трех факторов: силы сражающихся, местности, которая способствует обороне, а также броска кубика. Разумеется, чем больше вы соберете войск для атаки, тем меньше оставите случаю, однако ослабите другие участки фронта. Иными словами, всё как на войне.
Кстати говоря, впервые военно-штабные игры, целью которых было не развлечение, а подготовка офицерского состава, появляются в начале XIX века в Пруссии. По повелению Николая I правила для таких игр были переведены и изданы на русском языке. Вначале играли только солдатиками, которые расставлялись на полу в специально отведенном для игр помещении. Впоследствии стали разыгрывать не только сражения, но и кампании — появились правила для моделирования стратегического маневрирования
