Время от времени Яирам посматривает на тетрадь, где я делаю записи. Притворяюсь, будто не замечаю этого, но в какой-то момент решаю застать его с поличным, чтобы вызвать на разговор.
— Никогда не знал, что у тебя страсть еще и к писанию.
— Давай без «еще» — это намек на количество и непоправимость моих недостатков.
— В которых ты видишь достоинства.
— Более того — добродетели, если быть точным. Подумай о собственной графомании, дорогой Винчипане.
— Только потому, что написал тебе письмо?
— Я оценил его, и притом высоко.
— Скажи-ка лучше, кому пишешь? Борги?
Косой взгляд выразительнее любого отрицания.
— Поскольку не могу писать тебе, веду дневник.
— Что рассчитываешь найти в Америке?
— Не знаю. Место сражения мы установили — вернее, ты установил. Теперь надо добыть сведения об участниках сражения.
— А я вот надеюсь встретить девушек.
— Зачем?
— Прежде всего, чтобы отбить их у тебя.
Яирам явно доволен. Его настроение снова меняется, и он опять спокоен.
Иеремия Уайт принимает нас в своей квартире на Манхэттене и знакомит с Бетти Френкель, лучшей своей ученицей, слушающей его частный курс истории религий.
Яирам не сводит с нее алчного взгляда. Он ведет себя как типичный итальянец, пожирающий жадными взглядами каждую красивую девушку. Но на Бетти действительно нельзя не обратить внимания. Высокая блондинка, огромные зеленые глаза, небольшой носик, чуть широковатый рот, пухлые, чувственные губы. Когда смеется, показывая ослепительные зубы, на щеках появляются очаровательные ямочки. Блузка и джинсы говорят о том, что все остальное тоже в порядке, все о'кей.
Уайт не обращает внимания на назойливый интерес Яирама к Бетти. Его взгляд за маленькими очками выражает иронию и проницательное любопытство, уже знакомые мне.
Мне необходимо преодолеть внутреннее сопротивление, прежде чем рассказать ему о цели нашего визита. Но все же придется сделать это, поскольку рассчитываю на его помощь. Намекаю на присутствие Бетти. Уайт говорит, что она может остаться. Девушка — он называет ее своей ассистенткой — может быть полезна хотя бы тем, что будет сопровождать нас и указывать дорогу. Яирам пылко уверяет, что Бетти можно и даже нужно ввести в курс дела.
Объясняю суть исторического расследования, начатого Борги. Необычность проблемы не удивляет Уайта — напротив, он проявляет живейшую заинтересованность. Потом Яирам рассказывает о своем пребывании в Арденнах и не пропускает ни одной, даже самой мелкой детали. Ясно, что он всеми силами старается вырасти в глазах Бетти, с каждым мгновением все более изумленных. Недостает только, чтобы он вскрыл себе живот и выложил свои внутренности на стол рядом с чашками. Подлец. Противен ли он мне? Нет, просто сердит меня.
Мне неприятно также, что Уайт занес в свой компьютер всю информацию, сообщенную нами. Я считаю это незаконным присвоением чужой собственности, чем-то вроде воровства. Однако нельзя отрицать, что участников расследования теперь уже не трое, а пятеро. Если все закончится крахом, чего я опасаюсь, то и пойманных в кулаке мух тоже будет пять.
Эмоциональный итог: магнетическое воздействие, какое оказывал на меня Борги, прекратилось. Теперь я презираю это толстокожее животное, да, и считаю его гадким клоуном. Зато глухая неприязнь к Уайту осталась, и даже присутствие прелестной девушки не смягчает ее.
Естественно, Яирам пригласил Бетти поужинать вместе. Она согласилась спокойно, без всякого смущения — без комплексов, как говорят здесь, — и предложила поехать в один итальянский ресторан в Бруклине.
В доме Уайта я поужинал бифштексом. Не откровенничаю. Кроме того, мне так и не удается понять, каковы же сексуальные намерения рыжего Иеремии.
Возвращаюсь в гостиницу около одиннадцати. Решаюсь негромко постучать к Яираму. Повернув защелку, он открыл мне, уже в пижаме.
— Как, ты уже здесь?
— А где я должен быть? — спрашивает он, зевая.
— Можно войти?
— Конечно входи. Я один. Совершенно один. Спать не хочется.
— Этот симптом обычно кое о чем говорит.
— Хочешь спросить, не влюбился ли я?
— Мне казалось, ты так хорошо начал.
— Синьор Долг, пора бы тебе уже знать мою особенность — у меня совершенно неудержимая потребность ухаживать за девушками. Хочешь выпить?
— Почему бы и нет?
— Посмотри, какой чудный бурбон. Я купил его здесь напротив.
Мы садимся: он — на кровать, я — в кресло.
— И молодец. Угощаешь выпивкой, а ведь еще вчера понятия не имел, что такое бурбон.
— И что же?
— Винчипане, у тебя совершенно необыкновенные хамелеонские способности. Ты моментально приспосабливаешься к любой обстановке, где бы ни оказался. Это признак неустойчивой личности.
— Когда ты принимаешь этот безапелляционный тон, то становишься отвратительным. Тебе это известно?
— Ну, как прошел вечер с Френкель?
— Френкель? Почему ты называешь ее так?
Видя, что не отвечаю, Яирам пожимает плечами:
— Скромный ужин при свечах, рыбное меню. Постой, я дам тебе адресок. Так что если захочешь пойти туда с девушкой…
Жестом останавливаю его:
— А потом?
— Что «потом»?
— Остальная часть вечера?
— Больше ничего. Такси и до свидания. А ты что думал? — Неожиданно его взгляд становится настороженным, — А зачем тебе знать все подробности? И почему, собственно, я должен отвечать тебе?
— Бетти — любовница Уайта?
Улыбается:
— Не говори глупостей. Готов поспорить на собственную голову.
— Я бы не стал этого делать.
Разгорячившись, Яирам не сдерживается:
— Да ты хорошо ее рассмотрел? Клянусь, никогда еще не встречал такой красивой девушки. И ты тоже, признайся. А знаешь, она ведь старше нас. Ей двадцать пять. Она учится и должна получить диплом по социологии или по психологии, но не спешит. У нее уйма денег, но она еще и умна, и это сразу заметно… Вот что надо бы сделать, будь у меня хоть капля мозгов, — жениться на ней и остаться тут, в центре мира. И тебе тоже, Джакомо. Почему бы не обосноваться в Нью-Йорке?
— И обоим жениться на Бетти? — Допиваю бурбон и встаю. — Она хотя бы поцеловала тебя при расставании?
— Нет.
— Я тоже не стану. Спокойной ночи.
