Он как будто признал в Игоре какого-то своего знакомого, хотя сам Игорь мог поклясться, что видит этого жуткого мужика впервые в жизни.
Но бомж, похоже был иного мнения. Он продолжал пристально смотреть на Игоря и вскоре у него даже зашевелились губы. По всей видимости он пытался выдавить какие-то слова:
— Ты… ы.?! — только и смог промычать грязный старик. Поняв что вышла промашка, бомж сглотнул и снова открыл рот, чтобы повторить свою провалившуюся попытку, как сзади к нему, неожиданно для самого бомжа, подошёл мужик лет тридцати, звероватого вида, в кожаной куртке:
— А ну, мразь! Давай-ка, пошёл отсюда, сволочина! — оборвал он потуги, бомжа, пытающегося вымолвить хоть словечко. Мужик схватил оборванца, подвёл к раскрывшимся дверям вагона и пинком под зад, послал бомжа на перрон.
— Давно бы так! — одобрили пассажиры поступок мужчины, чуть ли не аплодируя.
И сразу же народ как бы проснулся и отовсюду сразу понеслись голоса, смакующие происшествие:
— Вот же сволочь! И когда же у нас в стране порядок наведут, чтоб такая падаль не плодилась!
— Заражают нормальных людей! И СПИД они в нашу страну принесли!
— Да ладно СПИД, бомжи эти и ЧУМОЙ нас скоро всех перезаражают. — кричали одни.
— Может он больной? Заразил нас! Надо теперь к врачу идти, анализы сдавать. Чтобы он сдох, — негодовали другие, не вслушиваясь даже в свои собственные слова. Ведь если он сдохнет, то тогда он точно больной и всем действительно надо срочно лечиться.
— Стрелять их надо! Или ссылать куда подальше от нормальных людей, — тем временем вставляли свою точку зрения третьи.
— Бедного мальчика напугал до ужаса. Весь побледнел аж! — посочувствовала Игорю рядом сидящая женщина, в прикольном, вязаном берете. — Молодой человек вы присядьте. А то на вас лица нет, — обратилась она к парню, уступая место.
— Нет, спасибо, — помотал головой Игорь, стеснительно улыбнувшись. Ему стало неудобно, что на него смотрело полвагона с участием и жалостью в глазах. — Мне сейчас выходить.
Страх ушёл, но его потные руки были ярким напоминанием жуткой встречи. Перед его глазами, до сих пор, стоял этот ужасный взгляд уродливого бомжа. Сдуру он ещё и посмотрел в сторону бомжа, когда поезд уже трогался с места.
Бомж смотрел на него! И ТОЛЬКО НА НЕГО!
И в его взгляде была пустота…
В них была бездна, манящая и всасывающая в себя. Как пустой колодец. Мы знаем, что воды в нём нет, но не можем разглядеть дно и что скрывает тьма и это-то в нас и создаёт ощущение тайны и опасности, что так притягивает нас, засасывая до самого основания…
Когда-то его звали Василий Петрович и у него была квартира, работа и жена. В общем как у всех нормальных людей. Но потом всего этого у него не стало, в чём он сам отчасти и был виноват. И прозвали его просто — бомж Вася.
Сейчас же он вообще был никем. Он не помнил: кто он, как его зовут, откуда он. Все эти сведения выветрились из его головы по непонятным для него причинам. С каждым днём его мысли и знания со скоростью ветра покидали его голову, оставляя за собой сосущую пустоту, и он постепенно забывал: слова, цифры, буквы. Он перестал о чём-либо мечтать, грезить и надеясь на лучшую жизнь. Он потерял свой луч света в конце тёмного туннеля, под названием жизнь.
Разум, делающий его человеком, выключили, как будто кто-то опустил рубильник в его голове, после чего свет разума погас и он превратился в пустую оболочку, наполненную только животными инстинктами, ведущую жалкий образ жизни.
Сомневаться не приходиться, в какой-то момент своей жизни он просто взял и, изменился.
Но почему?
Столь сложная мысль уже не могла посетить пустую голову бомжа Василия, а потому и не замечал никаких изменений в себе.
А вот его сожители по теплотрассе, в отличие от самого Василия, давно заметили за ним странности. Первая из них и может самая главная, явившаяся, как гром среди ясного дня — это был его полный и категоричный отказ от выпивки. Вечно пьяный Василий, не выходивший ни разу на улицу в трезвом виде и в таком же состояние ложащийся спать, вдруг протрезвел! Раз, и навсегда…
Второе странное поведение Василия — это патологическая чистоплотность! И это в их то условиях существования? Помилуйте! Но несмотря ни на что Василий таки добился определённой ухоженности во внешнем виде.
Ну и наконец, чтобы и дальше не удивлять своих сожителей, Василий, вообще переселился в один из близлежащих домов, где-то на чердаке. Мотивировав свой уход тем, что он не может больше жить в таком гадюшнике, среди грязных свиней. Чем окончательно добил других бомжей.
Он привёл часть чердака в порядок, постирал вещи в подвале, помылся в бане и зажил тише мыши, чуть ниже крыши, только бы не погнали в шею. Утром Василий просыпался. Днём побирался. Вечером собирал стеклотару и алюминиевые банки. Ночью спал. Вот так!
Простой человек в простом мире…
Но однажды простой мир рухнул. Как-то утром, Василий проснулся, замученный кошмарными снами. Умывшись в ведре, он перекусил остатками ужина и вышел на улицу, начинать рабочий день, но открывшаяся перед ним картина повергла его в шок. Мир, доселе окруживший его, такой привычный и простой, напугал своей нереальностью. Дома выцвели и казались ему огромными, бетонными чудовищами, готовыми его в любой момент раздавить. Они медленно надвигались, возвышаясь над ним. Они наблюдали за каждым его шагом, своими бесстрастными и холодно равнодушными, многочисленными глазами — окнами. Они превратились в чудовищ…
И вдобавок ко всему, ещё Василий с ужасом разглядел в их чреве жутких, непонятных существ. То ли многотонные чудища их уже поглотили, как пытаются сейчас сожрать и его, Василия, то ли они добровольно поселились внутри и ждут развязки затянувшегося спектакля, то ли они сами являются опасными хищниками, что только и думаю, как бы напасть на Василия.
И когда из маленького рта, многоглазого чудища, вышло одно из таких жутких созданий, видимо ему надоело ждать чего-то и оно решило лично расправиться с маленьким человечком, подумал Василий и с хрипами ужаса бросился наутёк. Василий бежал не разбирая дороги, а страшные корявые деревья тянулись к нему своими крючковатыми ветками, цеплялись за него, пытались его остановить, задержать, до прихода жутких созданий. Василий увёртывался от них. Пытался обегать их стороной. Выныривал на мостовую и сразу же шарахался от машин. И единственный выход из создавшегося положения он видел в укрытие. Ему нужно обязательно избегать открытых мест.
Жуткие звуки несущиеся со всех сторон сводили Василия с ума. Жуткие создания всё чаще и чаще попадались на его пути. Они как ищейки следили за ним, следили за каждым его шагом, раскрывая рты в жутком оскале. И его всё чаще одолевало желание наброситься на них. Бить их, рвать на части, кусаться и орать что есть силы, и только дикий ужас гнал Василия всё дальше от людей, не давая возможности совершить убийство.
Он плакал от ужаса и скулил как щенок. Его портки промокли и проходящие мимо него люди шарахались в сторону от сумасшедшего старика, бомжоватого вида. А он всё бежал и бежал.
Наконец Василий чудом наткнулся на заброшенное здание. Каким-то шестым чувством, он догадался, что бетонное чудище мертво, не опасно, и не может причинить ему вреда. Уподобившись жутким существам, Василий вбежал в здание, нашёл укромное местечко, куда и забился до лучших времён. Пока он лежал на бетонном полу, всё его тело сильно лихорадило от перенесённого ужаса, а из его груди с хрипом вырывался воздух, переходящий, на выходе изо рта, в животный скулёж. Наконец организм не смог больше сопротивляться настоящему ужасу, охвативший разум хозяина и Василий, потерял сознание, а с ним и остатки разума.
Очнулся Василий утром следующего дня. Будь он человеком обязательно бы заработал себе воспаления лёгких, шутка ли провести ночь в двадцати градусный мороз практически на улице, а так как вода с гуся. Василий выбрался из убежища.
