случае опасности держись четко позади меня. Все ясно?
Опасности?!
— Какой опасности?
Тем временем подошел безмолвный Крыса и принялся надевать на меня жилет — довольно плотный и тяжелый. Мне не приходилось раньше носить бронежилеты, но, ручаюсь, это он и был.
— Мы куда вообще?
— Скажем так. Мы идем за Всеволодом. Ты идешь с нами.
— Откуда такое доверие? — удивился я. Только что преступником считали — и вдруг на операцию берут, хоть и в браслетах.
— Во-первых, ты один знаешь его в лицо.
— А фотография?
— Да что фотография! А во-вторых… ну, тебе Главный лучше объяснит. Ты только там на месте ничего не спрашивай, не мешайся. Если надо, тебе все скажут.
Сплошная таинственность. Хотя, может, так и надо. Я не специалист.
Мы покинули камеру, знакомыми коридорами прошли к выходу и оказались во дворе. Дождь хлестал как из ведра, и мы припустили бегом к моторке. Там уже находился Артур и еще один незнакомый трибунальщик. Оба в такой же форме. Прямо спецназ… А только что средневековой инквизицией прикидывались. Интересно посмотреть на Первого в камуфляже. Оружия вот только у них не вижу. Впрочем, в моторке стоит подозрительный продолговатый ящик.
Крыса опустил тент, Онищук завел двигатель, и лодка отчалила. Никто не разговаривал, да и мне не хотелось влезать: передалось общее напряжение.
Мне показалось, что путешествие на этот раз было гораздо более коротким. Возле знакомого здания полиции дожидались два автобуса с такими же эмблемами «Т» на бело-синих боках. Мы сели в один из них, где находились Первый — в жилете, как у меня, — еще два серьезных мэна, одного из них я видел на допросе, и несколько молодых парней, тоже в жилетах.
В другой автобус запрыгивали бравые ребята в форме, как у трибунальщиков, но только в шлемах с прорезями для глаз. Точно спецотряд. У этих было оружие — короткие автоматы. Ох ты, как все круто…
Хорошо, что только наручники, а не ошейник. Я мог крутить головой и хоть что-то разглядывать. Ребятки действовали слаженно, я даже засмотрелся. Что-то продолговатое они уже спрятали, первый автобус тронулся, я вытянул шею и… Больше любопытствовать мне не дали — мягкая черная тряпочка на глазах быстро заслонила весь мир.
— Сиди тихо, — прошептал Петер мне почти в самое ухо.
— Я чувствую себя беспомощным.
— Ты в безопасности. И лучше тебе ничего не видеть…
— Что в ящике?
— И не спрашивать…
— А оно громко бабахнет?
Даже сквозь повязку я «видел», что Петер на полном серьезе рассматривает мои уши.
— Нет, не оглохнешь, — пробормотал он, — так сиди.
Автобус мягко тряхнуло, ориентацию в пространстве я почти потерял.
Подъем, снова подъем — довольно крутой, и спуск вниз, по брусчатой дорожке, с подпрыгиванием и набиванием синяков. Иногда автобус шуршал по мелким камешкам, иногда мягко катил по утрамбованному песку, но потом вновь начинались валуны, и меня начинало подбрасывать. Спускались по спирали, дождь стучал в стекла. Это ощущение: вниз и по кругу, да еще по кочкам, было не то что неприятным… Ненормальным.
— Как будто на северных оленях едем, — проворчал я.
— Рога только подобрать придется, — неожиданно резко сказал Петер. — Держись!
Чьи рога, куда подобрать — я не понял. Мысленно я уже нарисовал впряженных в наш автобус оленей со «схлопнутыми» перед узким местом рогами.
— Держись! — тупо повторил Петер, складывая при этом меня пополам. Я уткнулся носом в колени и попытался выполнить приказ: ухватиться за что-то.
Бесполезно.
Нас тряхнуло еще раз, а потом автобус страшно заскрипел.
Завизжали дверцы, застонали бока, с ужасом разбежались лопнувшие стекла.
— Ногу подтяни, дурак! — вдруг заорал Онищук.
Я и так уже принял позу эмбриона, но левую ногу подтянул под сиденье.
И слева же вдруг потянуло свежим ветром.
А потом и справа. И подуло в уши. И стали громче все звуки. И… Все остановилось.
— Вольдемар — ас, — уважительно протянул кто-то сзади. — Посадил все-таки машину.
Остальные захлопали.
— Как второй автобус? — узнал я голос Циферблата. Почти без выражения, с требовательной скукой. Но с завязанными глазами все эмоции проявляются заметнее. Явно слышу, психует он. Что-то идет не так… Все идет не так. Я ль тому виной?
— Сплющило в жестяной лист, — это Главный. — Хорошо, Иохан сообразил команду «Прыгать» дать. Сейчас докладывает, что без жертв.
Дальше говорили приглушенно: «складка коллатерали», «могло всех размазать», «Вольдемар по оси тоннеля шел, сначала вверх понесло, потом сдержал и на посадке», «силен мужик». «Нет, опыт!»
И все стихло.
— Они куда? — спросил я.
Петер молчал. Судя по возне и мелодичному звяканью, пытался снять с себя браслет.
Ушел.
Что там за звуки? Выстрелы, никак? Что все свалили — и так понятно. А я тут сижу!
Я вытянул в сторону руку, но поймал лишь воздух. Стенки-то у автобуса нет!
Попробовать снять повязку?
Узел крепкий, но стянуть, стащить…
Уф, еле удалось. Я на миг зажмурился — непривычно светло, да еще и дует с обеих сторон, сижу, как в трубе.
Попробовал встать — закололо руку.
Второй браслет! Куда Петер прицепил его?
Я наклонился к переднему сиденью — колоть перестало.
Вот и браслет. Закреплен на ручке, составляющей одно целое со спинкой пассажирского сиденья. Сиденье пластиковое, в верхней части спинки — специальная прорезь, чтобы можно было ухватиться. На этой верхней дуге спинки, предназначенной для стоящего пассажира, и красовалась вторая побрякушка.
Не понимаю, как Петер ухитрился надеть ее сюда? Кольцо сплошное, ключом не откроешь. Растягивается — да, но не размыкается же! Или как-то размыкается?
Я пытался раскрыть манжету и так и сяк, тянул во все стороны, даже сжимал! Эффекта никакого.
Как бы ее содрать…
Расплавить или размягчить пластиковую спинку, освобождая кольцо? Нет, нос обожгу.
Я похлопал себя второй рукой по карманам — тьфу, да и нет у меня зажигалки.
Как же сидеть неудобно. Откидываюсь назад — начинает щемить руку.
Положил ладонь на злополучное кресло — не болит, зато начинает затекать, неудобная поза. Но безопасная. И вообще — нечего ворчать, можно представить, что я держусь за эту ручку во время движения.
А представить трудно — автобус стоит, а стенок нет. Карусель в парке аттракционов.
Вместо машинок и корабликов — пластиковые сиденья.
Может быть, просто отбить эту спинку? Кресло впаяно в несущие металлические опоры, можно попробовать треснуть посильнее. И я выйду из автобуса, гордо неся перед собой эту спинку. Или зажать ее
