15
Я действительно плохо помню, чем закончился тот вечер. Помню, как выбежала из дома, а снег все валил. Я упала на колени возле дорожки, затем увидела «снежного ангела», которого Брендан оставил у входа в дом, и бросилась к себе домой. Там я сразу поднялась в свою спальню и рухнула на кровать, над которой висел распятый голубоглазый Христос. Не знаю, долго ли я так пролежала. Как мертвая. Лишившись всех чувств, лишившись голоса. Живы были только мысли, и они постоянно возвращались к одному и тому же: Брен все-таки выбрал ее, а не меня, несмотря на то что я сделала для него; Эмили меня победила.
И тут я услышала музыку…
Возможно, именно поэтому я сейчас избегаю ее. Музыка приносит с собой слишком много воспоминаний. Некоторые из них принадлежат Эмили, некоторые — мне, некоторые — нам обеим. Возможно, именно музыка в тот день и вернула меня к жизни. Это были первые такты «Фантастической симфонии» Берлиоза; они звучали очень громко и доносились из машины — темно-синей четырехдверной «тойоты»-седан, припаркованной на подъездной дорожке перед домом Уайтов; звук был такой мощности, что стекла в окне дрожали и звенели, точно сердце, готовое разорваться.
К тому времени «скорая помощь» уже уехала. Вместе с врачами, должно быть, уехала и Фезер. Моя мать в тот вечер работала допоздна, вроде выполняла какие-то свои церковные обязанности. Брена нигде не было; в доме у Эмили погасили огни. И тут я услышала эту невероятно громкую музыку, налетевшую, как черный ветер, призванный раскрыть все двери на свете, даже запертые на замок. Музыка заставила меня встать, надеть свое красное пальто и выйти наружу. Приблизившись к припаркованной машине, я заметила, что мотор работает вовсю, а резиновая трубка, прикрепленная к выхлопной трубе, просунута в щель над окном возле водительского кресла, на котором отец Эмили спокойно слушает музыку. Нет, он не плакал, не причитал, а просто сидел, слушал и смотрел, как наступает ночь.
Окошко запотело, и за этой влажной пеленой он немного походил на привидение. Наверное, я тоже выглядела не лучше; мое бледное лицо, прижавшееся к окну с другой стороны, словно служило отражением его лица. А вокруг гремела музыка. Это я помню особенно хорошо; эта симфония Берлиоза преследует меня до сих пор. И еще в памяти остался снег, густым слоем покрывавший землю.
И тут я догадалась: он ведь тоже во всем винит себя, думает, что, если бы поступил иначе, Эмили, возможно, жила бы. Если бы он не впустил меня в дом; если бы оставил Брендана лежать на снегу; если бы в ту страшную минуту там был кто-то другой, а не его дочь…
«Эмили умерла. Лучше бы ты умерла вместо нее».
Мне казалось, что теперь я поняла. Поняла, как спасти нас обоих. Я подумала, что мне, возможно, удастся превратить историю Эмили в свою. В историю умершей девочки, которая каким-то образом ожила и вернулась из страны мертвых. Мыслей о мести у меня и в помине не было — тогда еще не было. Мне вовсе не хотелось отнимать у нее судьбу. Я желала лишь начать все сначала, перевернуть страницу и начать с чистого листа и никогда больше не вспоминать о той девочке, которая слишком много видела и слышала…
Патрик Уайт смотрел на меня. Он снял очки и без них вдруг показался мне каким-то потерянным и смущенным. Без очков его глаза были яркого — странно знакомого — голубого цвета. Еще вчера он был папой, читал сказки, играл, целовал дочку перед сном; она очень нуждалась в нем и очень его любила. А кем он стал теперь? Никем. И ничем. Отвергнутый, ненужный — в точности как я. Мы были свалены в кучу за ненадобностью, а жизнь все продолжалась где-то в другом месте, уже без нас.
Я распахнула дверцу возле пассажирского сиденья. Воздух внутри был теплый; там пахло шоссейными дорогами и автомобилями. Когда я открыла дверцу, шланг, присоединенный к выхлопной трубе, от сотрясения упал на землю.
Музыка тут же смолкла. Мотор тоже. Патрик по-прежнему смотрел на меня. Говорить он, судя по всему, не мог, но его голубые глаза сообщили все, что мне следовало знать.
Я захлопнула дверцу и произнесла:
— Поехали, пап.
И мы в полном молчании двинулись прочь.
16
Нет, это был далеко не мой звездный час. И я нисколько не горжусь своим поведением. Но позвольте мне вставить слово в собственную защиту. В тот день я и без того достаточно настрадался, страдания эти еще отходили от меня широкими кругами, в точности как блины на воде от брошенного вскользь камня…
«Лучше бы ты умерла вместо нее». Да, именно так я и сказал. В ту минуту я именно так и думал. Ну кто будет печалиться о какой-то Бетан Бранниган? Какое место она занимает в системе мироздания? Вот Эмили Уайт, безусловно, была уникальна, у нее имелся настоящий дар Божий. А Бетан… так, никто и ничто. Именно поэтому, когда Бетан внезапно потерялась, ее имя почти не упоминалось ни в печатных изданиях, ни на интернет-сайтах; ее исчезновение было почти полностью заслонено всенародным горем — плачем по Эмили.
Газеты на первых полосах прямо-таки вопили: «ЭМИЛИ УТОНУЛА!», «ТАИНСТВЕННАЯ СМЕРТЬ РЕБЕНКА-ВУНДЕРКИНДА!»
После таких потрясающих заголовков все остальное кажется тусклым и неинтересным. А название «Исчезновение маленькой местной жительницы» в лучшем случае печатали на шестой странице. Даже мать Бетан лишь утром заявила в полицию о пропаже дочери…
Я плохо помню, что происходило потом. Помню только, что долгое время провалялся дома в постели. Мать, заметив у меня высокую температуру, уложила меня в кровать и категорически запретила вставать. Затем начались знакомые головные боли, сильные рези в животе, жар. Полицейские вскоре заехали и к нам, но в таком состоянии я мало что мог сообщить. Что же касается мистера Уайта, то полицейские лишь через двое суток пришли к выводу: он тоже таинственным образом исчез…
К этому времени беглецов и след простыл. Да и с какой стати, решили в полиции, Патрику Уайту похищать соседскую девчонку, с которой он был едва знаком? Фезер, правда, открыла им возможный мотив похищения, и ее показания подтвердила миссис Бранниган. Новость о том, что Бетан — дочь Патрика, обеспечила этой истории новый прилив кислорода, и опять началась охота, искали уже не только пропавшую девочку, но и ее отца.
Автомобиль Патрика был найден на обочине дороги в пятидесяти милях к северу от Халла.
Несколько каштановых волосков на заднем сиденье свидетельствовали о том, что Бетан, скорее всего, была в этой машине, а вот давно ли, узнать было невозможно. Между тем, судя по банковским распискам, стало ясно: Патрик Уайт постепенно снимает деньги со своего счета. Затем, когда он три раза подряд взял наличными по десять тысяч фунтов, этот след внезапно оборвался. Видимо, теперь Патрик
