– Почему они так долго? – бормочу я, ни к кому конкретно не обращаясь, и делаю глоток.
Папочка… пожалуйста, пусть с ним все будет хорошо. Пожалуйста, пусть с ним все будет хорошо.
– Скоро узнаем, Ана, – мягко отзывается Хосе. Я киваю и делаю еще глоток. Снова сажусь с ним рядом. Мы ждем… и ждем. Мистер Родригес сидит с закрытыми глазами и, думаю, молится, а Хосе держит мою руку и время от времени сжимает ее. Я медленно отхлебываю чай. Это не «Твайнингз», а какой-то дешевый сорт, на вкус отвратительный.
Я вспоминаю последний раз, когда так же ждала новостей. Последний раз я думала, что все потеряно, когда «Чарли Танго» пропал. Закрыв глаза, я возношу безмолвную молитву за благополучный перелет мужа. Бросаю взгляд на часы: пятнадцать минут третьего. Он должен скоро быть. Мой чай остыл… бр-р!
Встаю и меряю шагами комнату, потом снова сажусь. Почему врачи до сих пор не пришли? Я беру Хосе за руку, и он успокаивающе сжимает мою ладонь. «Пожалуйста, пусть с ним все будет хорошо. Пожалуйста, пусть с ним все будет хорошо».
Время тянется так медленно.
Вдруг дверь открывается, и все мы с надеждой вскидываем глаза, а мой желудок скручивает. Неужели?
Входит Кристиан. Лицо его тут же темнеет, когда он замечает, что моя рука в руке Хосе.
– Кристиан! – вскрикиваю я и вскакиваю, благодаря бога, что он благополучно долетел. И вот я уже в его объятиях, его нос – у меня в волосах, и я вдыхаю его запах, его тепло, его любовь. Какая-то часть меня чувствует себя спокойнее, сильнее и крепче, потому что он здесь. Как же благотворно его присутствие действует на мой душевный покой!
– Какие-нибудь новости?
Я качаю головой, не в состоянии говорить.
– Хосе, здравствуй. – Он кивает.
– Кристиан, это мой отец, Хосе-старший.
– Мистер Родригес, мы встречались на свадьбе. Я так понимаю, вы тоже были в аварии?
Хосе коротко излагает историю.
– Вы оба достаточно хорошо себя чувствуете, чтобы быть здесь? – спрашивает Кристиан.
– Мы останемся, – отвечает мистер Родригес тихим, пронизанным болью голосом. Кристиан кивает. Взяв за руку, он усаживает меня, затем садится рядом.
– Ты ела? – спрашивает он.
Я качаю головой.
– Хочешь?
Я снова качаю головой.
– Но тебе холодно? – Он оглядывает куртку Хосе.
Я киваю. Кристиан ерзает в кресле, но благоразумно ничего не говорит.
Дверь снова открывается, и входит молодой доктор в ярко-голубом операционном костюме. Врач выглядит уставшим и измученным.
Кровь отливает от головы. Я неуклюже поднимаюсь.
– Рэй Стил, – шепчу я, а Кристиан встает рядом со мной и обвивает рукой за талию.
– Вы его ближайшая родственница? – спрашивает доктор. Его ярко-голубые глаза почти такого же цвета, как и больничная форма, и при иных обстоятельствах я бы нашла его привлекательным.
– Я его дочь, Ана.
– Мисс Стил…
– Миссис Грей, – прерывает его Кристиан.
– Прошу прощения, – запинаясь, говорит доктор, и у меня мелькает желание пнуть Кристиана. – Я доктор Кроув. Состояние вашего отца стабильное, но критическое.
Что это значит? Ноги подкашиваются, и только твердая рука Кристиана не дает мне свалиться на пол.
– У него несколько внутренних повреждений, – говорит доктор Кроув, – главным образом диафрагмы, но нам удалось устранить их, и мы сумели спасти селезенку. К сожалению, во время операции из-за потери крови он пережил остановку сердца. Нам удалось снова запустить сердце, но пока состояние вызывает озабоченность. Однако больше всего нас беспокоит то, что у него сильная контузия головы, и томограмма показывает опухоль в мозгу. Мы ввели пациента в искусственную кому, чтобы он был неподвижен. Будем пока наблюдать.
Повреждение мозга? Нет.
– Это стандартная процедура в таких случаях. Пока остается только ждать.
– И каков прогноз? – холодно спрашивает Кристиан.
– Мистер Грей, в данный момент трудно сказать. Возможно, он полностью поправится, но это в руках божьих.
– Как долго вы будете держать его в коме?
– Зависит от реакции мозга. Обычно семьдесят два или девяносто шесть часов.
Так долго!
– Могу я его увидеть? – шепчу я.
– Да, вы сможете увидеть его примерно через полчаса. Его переведут в отделение интенсивной терапии на шестой этаж.
– Спасибо, доктор.
Доктор Кроув кивает, поворачивается и уходит.
– Что ж, он жив, – шепчу я Кристиану. И слезы снова катятся у меня по лицу.
– Сядь, – мягко приказывает Кристиан.
– Папа, думаю, нам лучше уйти. Тебе надо отдохнуть. Больше мы пока все равно ничего не узнаем, – говорит Хосе мистеру Родригесу, который уставился на сына невидящим взглядом. – Можем снова приехать вечером, после того как ты отдохнешь. Ты не против, Ана? – Хосе поворачивается и умоляюще смотрит на меня.
– Конечно, нет.
– Вы остановились в Портленде? – спрашивает Кристиан.
Хосе кивает.
– Вас надо подвезти?
Хосе хмурится.
– Я вызову такси.
– Люк может вас отвезти.
Сойер встает, и Хосе смотрит недоуменно.
– Люк Сойер, – проясняю я.
– А… конечно. Да, было бы неплохо. Спасибо, Кристиан.
Я обнимаю мистера Родригеса и Хосе.
– Крепись, Ана, – шепчет Хосе мне на ухо. – Он сильный и здоровый мужчина. Перевес на его стороне.
– Надеюсь. – Я крепко обнимаю его. Затем, отпустив, снимаю куртку и вручаю ему.
– Оставь, если замерзла.
– Нет, уже все в порядке. Спасибо. – Нервно взглянув на Кристиана, вижу, что он бесстрастно взирает на нас. Потом берет меня за руку.
– Если будут какие-то изменения, я сразу дам вам знать, – говорю я, когда Хосе везет каталку отца к двери, которую Сойер держит открытой.
Мистер Родригес поднимает руку, и они приостанавливаются в дверях.
– Я буду за него молиться, Ана. – Голос его дрожит. – Было так здорово возобновить наше общение после стольких лет. Он стал мне добрым другом.
– Я знаю.
С этим они уходят. Мы с Кристианом одни. Он гладит меня по щеке.
– Ты бледная. Иди сюда.
