Непредельщики приходили в себя. Медленно, и наверняка не до конца. Наоми смотрела за происходящим с той стороны поля, и видела чуть больше, чем остальные.
Они были напуганы. Они не могли справиться с изумлением... В конце концов, боялись они – ее, Наоми. Исполнители, рядовая массовка – все поверили, что могут погибнуть.
Победа в бою, очко в войне. Эанис еще колеблется... А вот Эми – кажется, склоняются к вере. Две из трех – точно...
На еще один ошарашивающий удар сил хватит. Даже если никто больше не появится в качестве поддержки... Сила – хороший аргумент в таких сражениях...
Но сами сражения – лишь предлог, чтобы перейти к битве интеллектов. Если у одного из противников есть, чем думать... Если второй сможет понять, что без диалога ничего не получится.
Один удар. Как максимум допустимого. Дальше – переговоры.
–Ангел, если понадобится информация – я не буду закрывать канал, – за полем ничего не слышат... Пусть мать не знает, что доченька поумнела. Пусть приписывает Ангелу запредельный разум...
Так лучше. И проще. Эанис нужно побить на ее поле – потому что Наоми не нужна война. Бывшая модель поняла – после победы придется жить, и неважно, что жить будут другие... Своим любимым и своими детьми Наоми рисковать не сможет. Только блефовать... Если понадобится...
А если нужно будет пойти на последний шаг? Если голос разума мать не сможет услышать? Если существование демонов будет зависеть от трех жизней?
Повторить достижение непредельщики не смогут. Это было в умах многих – блуждающая мысль... Верная мысль.
Значит?
Значит, придется ждать. Понадобится ли еще один удар – или до сознания Эанис уже удалось достучаться?
–Благодарю, – Пейнджел не хочет говорить с непредельщиками, это понятно... Но больше некому. И... и еще он думает о том, как хорошо, что сюда, на поле, не притащили того обращенного человека.
–Ангел, они никогда бы не подумали, что тот парень ценен для тебя и сейчас, – и этот дефект мышления непредельщиков сейчас на руку тем, кто им противостоит. Беспредельщики остались без козырей.
–Что очень хорошо, – действительно, есть разница в том, где бросить демона, ставшего другом. – Наоми, ты чего-то боишься?
По открытому каналу связи проскальзывали какие-то ощущения. И одно очень сильно напоминало страх... Нет, это стоило назвать иначе, более определенно. Как будто уже было принято какое-то решение, и решение это было неизбежным... но жутким.
–Так, – уклончиво ответила любимая женщина. – Может, и не придется...
Ангел решил не затрагивать неприятную тему и глянул сквозь поле. Ряды непредельской армии ощутимо поредели. Похоже, до части народа дошло, что дезертирство с нелегальной операции последствий не поимеет.
То, что вся предыдущая атака была отнюдь не спланированным общебеспредельским действием, стало понятно после небольшой утечки необходимой информации. Вернее, данные пришли в сыром виде, вывод сделал уже мозг бывшего хейтера.
–Если ты прав – есть надежда, – Наоми сказала эти слова очень тихо – пришлось практически читать по губам. И то, на что появилась надежда, так и не удалось уловить.
Зато в голове зазвучал знакомый голос, принадлежащий маленькой спасаемой девочке.
«Она всегда права... Что бы мама ни делала, не нужно ей мешать. Даже если она будет меня убивать...»
Пейнджел непроизвольно оглянулся. Мэлис, которая должна была бы сейчас находиться в склепе, сидела на одном из матрасов рядом с Аларой и Лайлом.
Последние слова все еще звучали в голове, не желая раскрывать свой тайный смысл. Будто в них и не было ничего, кроме прямого значения.
Вслух о таком спросить было нельзя. А мысли, посвященные переданному Мэлис, прочтению не поддавались. Дополнительная защита...
Нет, вряд ли Наоми способна на такое... Даже если... да без всяких оговорок это невозможно!
Или – возможно?
–Значит, тут творятся великие дела, – Лайл покосился на маленькую девочку, стоявшую рядом. Девочка безучастно гладила его по колену, но отгонять жалельщицу юный хейтер не стал. О значении этого мелкого существа Мейлстром уже успел узнать. – А я попал в жертвы военных действий... Судьба, прямо скажу, для идейного самоубийцы, а не для меня. Правда, коллега?
Алара уверенно кивнула. Лайл замер. Вообще-то предположение он высказал несерьезно – все-таки уже начал приходить к нормальному состоянию, относительно выражаясь. Но в шутки иногда такое проскакивает, что надо бы и задуматься...
–Уж всех изводил я, пылали их лица, не лучше ль податься мне в самоубийцы, – старая цитата, продолжения которой Лайл точно не помнил, на язык буквально напрашивалась. А ведь и правда – есть рациональное, логичное зерно. Идейные сейчас дорвались до своей мечты. С пустотой сольются, после себя оставят память и ненависть, и им не приходится из плохого дня идти в худший...
А каково это – умереть по-настоящему? Так, как теперь могут идейные? Чтобы никто не достал, не вернул, не ввинтил в жизнь, не заставил думать, двигаться, жить... Крайняя стадия что пофигизма, что хейтеризма в целом – уйти из ненавидимого мира и больше в нем не рождаться. Интересно ведь, Контер подери! Конечно, красиво уйти здесь уже не получится, народ не тем занят...
Лайл случайно встретился взглядом с малявкой, невероятно ценной для беспредельщиков. Конечно, в таком возрасте демон хрен что поймет, да и не сможет нужное существо – неважно, зачем нужное, – ощутить движущую силу ненависти. Вот и Алара до конца не понимает, как это – быть полностью ненавидимой, находить тех, кто тебя не знает, привязывать к себе – и уходить, чтобы ненавидели... У коллеги есть отец с некоторыми завихрениями, который ненавидит иначе, не просто так, а только за что- то... Или из-за чего-то...
Мейлстром не мог жить без атмосферы ненависти, постоянно искал в ней силу – и нашел, чтобы понять ее мелкую бессмысленность. Вот она, сила – ее знак выжжен на теле изнутри, она приносила победы, но всегда бывает что-то большее, и это что-то играючи ставит на колени и счастливых обладателей силы. Не склоняются только те, кто ненавидит – они падают...
Мелочь отвела глаза. Так, словно увидела что-то особенно противное. Что ж, ее-то в хейтеры еще ничего не подталкивало. И не подтолкнет, если не дойдет до полосатой головки: нужность отдельно, а личность отдельно. И если личность такая, что любую нужность перекроет, то будущее очевидно. «На все я готов, чтоб про ненависть пели, поэтому сдохну, и сдохну за дело!»
–Это у моего отца просить надо, – негромко сообщила Алара. На всякий случай – вдруг не запомнил из рассказа...
–И попрошу. Когда все закончится, – кажется, дело идет к переговорам, а это значит – победа за хейтерами. Как и должно быть. И потом избранные идейные уйдут, а остальные будут ждать, пока не подвернется следующий случай...
Мать Лайла была ясновидящей, но в себе юный хейтер сильного дара не чувствовал. Хотя уровень на это дело влияет...
Промелькнули перед глазами яркие обрывки картинок. Огонек свечи в склепе, искры света в гранях саркофагов... Детское лицо, похожее на Аларино, но в другой цветовой гамме... Собственная рука – с металлическими шипами, торчащими из-под ногтей. Как в последнем учебном бою...
–Знаешь, я в школу не вернусь, – вдруг пришло решение. – Что мне там делать? С моим уровнем учиться не обязательно...
–Но ведь и не возьмут никуда? – конечно, Алара больше ни о чем не думает, зубрилка маленькая...
–Я не хочу, чтобы брали, – а и в самом деле, зачем настоящему хейтеру работать на Департамент?
