поэтому Пейнджел жестко сказал, чтобы к нему подходили за программой уже решившиеся.
Решившихся было мало. Большинство продолжало спорить, и большинству казалось, что прямо сейчас никто умирать не будет. Ксор сходил за пределы поля, притащил оттуда оболочку первого и единственного погибшего, и все немедленно заспорили, как его укладывать...
–Папа, – Алара появилась из темноты как раз вовремя, чтобы отвлечь от творящегося рядом безумия. Рядом с дочерью стоял Лайл – на вид целый и невредимый. На ладони у него лежала черная щепка кристалла – явно подготовленная на крайний случай, если вернется способность ощущать...
Мейлстром потребовал установить ему программу. В лоб, без обходных маневров – четко и логично доказал, что заслужил... Рядом толклись обсуждающие, так что отказать было нельзя. Даже формально. Лайл уже все с ними обговорил, специально, чтобы не оставить Ангелу путей для отступления...
Программу пришлось дать. Не разводить речь, не отговаривать – пусть и хотелось... Просто уже не хватало сил – говорить убедительно.
Ангел проводил глазами дочь и мальчишку, которого спас, чтобы убить, услышал во внезапно прорезавшейся паузе, как Лайл говорит: «Мы жили на триста седьмом, возле лестницы и в трех дверях от лифта с периодом в двенадцать этажей...»
А потом до Пейнджела дошло, почему в разговоре вообще образовалась пауза. За прозрачными стенами поля стояла черная толпа. И это были не беспредельщики. Это пришли хейтеры – те, кого ждали значительно раньше...
–Смешно, – сказала откуда-то вынырнувшая Сенга. – Как они сейчас злятся, наверное...
–А мне кажется, что им все равно, – Ангел чувствовал себя слишком вымотанным, чтобы отвечать на чужие предположения. Поздно явившиеся демоны наверняка испытывали какие-то чувства касательно своей несвоевременности, но кого это, будь оно все проклято, касалось?
Темная волна рванулась сквозь поле – их пропустили, конечно же, никаких вопросов к коллегам, не успевшим стать соратниками...
Пейнджел поднялся с места и побрел туда, где лежала Наоми. Он не хотел видеть никого из старых знакомых – а их точно было сейчас много вокруг... И Ангел не видел – просачивающиеся сквозь спираль демоны казались цельной безликой массой. А за каждым из них стояла пустота – видимая и плотная, как желе, почти болезненная...
К нему обращались, ведь не заметить известного героя было нельзя, что-то спрашивали – Ангел лишь отмахивался в ответ, кратко поясняя, что устал... До места он добрался, пройдя всю волну насквозь – они рвались к центру круга, к склепу... Явно считали, что там могут узнать все, что их заинтересует. Они были правы... И вряд ли виноваты в том, что промедлили...
Наоми лежала там, где решила отдохнуть. Проходившие мимо хейтеры не обеспокоили ее... Она ничем не отличалась от лежавших рядом пофигистов, для непривычного глаза – тем более. Правда, на ее матрасе сидела Мэлис, в этот день поистине проявлявшая вездесущность. Девочка смотрела на мать, не отрываясь – словно хотела запомнить, а может – и просто так...
Пейнджел хотел бы, чтобы малышка вновь заговорила с ним. Но ребенок молчал, и казалось, будто что-то пошло не так. Было такое чувство – что пропущен важный поворот...
Мэлис повернула голову. В ее серых глазах не было ничего сверхъестественного – сверх естественного для обычного двухлетнего демона, если точнее. Только радостная растерянность – как будто взрослые пообещали что-то неприятное, а сделали наоборот. Дети поумнее начинают в таких случаях подозревать недоброе. Далеко не все малыши в таком возрасте доверчивы...
–Тебе повезло, мелочь, – негромко, мягко сказал Ангел, присаживаясь. – У тебя есть мама, которая действительно о тебе думает. У тебя будет настоящее будущее... Может, потом ты нас возненавидишь, но мы просто решили тебя спасти...
–Ангел? – Наоми приоткрыла глаза. – Послушай... Я все время думаю о том, что сказала она...
–Это от бессилия, – можно не верить в то, что говоришь, и говорить убедительно. – Ей хотелось ужалить хотя бы словами...
–Нет, – любимая привстала, оперлась на локоть. – Они могли вмонтировать возвращение в программу. Как ты думаешь, может, надо поставить Мэлис пару установок? Я успокоиться не могу...
–Копаться в программе мы точно не станем, – во-первых, это повредит ребенку, во-вторых, они оба – не специалисты...
–Говорят, во «Вратах» можно просто попросить, чтобы стерли память, – на это Пейнджел ответа не знал. В «Пути», где училась Алара, такой услуги не было. – Все лишнее уберется, и там это сделают умелые демоны... Но установки я тоже поставлю. Мэлис это поможет не выделяться в будущем, надеюсь...
–Я думаю, ты права, но ведь ты сможешь выйти за пределы реальности еще нескоро, – Ангел протянул руку, коснулся Наоми.
–Если ты о ребенке, то ошибаешься, – любимая женщина снова улеглась и отвела взгляд. – Чем раньше он отделится от меня, тем лучше. Для него, конечно, не для меня...
Алара сжала руку в кулак и пообещала себе обязательно зайти на триста седьмой – найти то место, о котором говорил Лайл. Все-таки он ушел, не собираясь возвращаться... Что там могло остаться, девочка в принципе понимала. Ничего хорошего. Наверняка... Но это была бы память...
Лайл Мейлстром ушел – из этой реальности, да и вообще, наверное, из мира демонов. Ради чего? Ради обретенного смысла жизни дробь истины... Ради того, что только и может быть фундаментом любых решений...
–Дочка, что ты здесь делаешь? – резкий голос матери вырвал Алару из взрослых размышлений. Джей стояла прямо перед ней – как всегда, величественная и просто излучающая жесткость. Черный шарф, наброшенный на плечи поверх короткого красного платья, претенциозно шевелился, хотя ветра под куполом не было. Так же двигались и смоляно-черные волосы матери, в этом постоянном шевелении было что-то намеренно раздражающее...
–Стою, – ответила Алара. Получилось мрачно – в принципе, мать должно было устроить...
–Похоже, ты совсем не заботишься о балансе, – все-таки не устроило... Джей опустилась на колени, чтобы оказаться на одном уровне с дочерью. От матери пахло чем-то терпким, нервирующим, на дне алых глаз застыло странное чувство – она смотрела на Алару, словно на что-то странное и плохо вписывающееся в окружающий пейзаж. – Ты воспользовалась случаем, чтобы возненавидеть мир сильнее?
–Да, – кратко отреагировала девочка, отворачиваясь. Похоже, мать еще ничего не знала – иначе она говорила бы о другом.
–Правильно, а теперь позаботься о том, чтобы мир ненавидел тебя, – ободрительный шлепок по плечу заставил Алару вздрогнуть. – Кажется, ты забыла, что нельзя останавливаться на печали. Если тебя что-то расстраивает – злись, и злись так, чтобы все вокруг чувствовали, как тебе плохо!
–Я злюсь, – девочка шагнула было в сторону, но ей помешала рука матери. – Злюсь, слышишь?
–Недостаточно, – все же руку Джей убрала. И встала на ноги. – Тренируйся. А своего папочку ты здесь не видела? Мне сказали, он тут в эпицентре заварушки, но я пришла, а его нет... Уже смотался, что ли? До сих пор успокоиться не может? Что-то у него вечно не так...
–Мам, – начала было Алара, но вдруг осознала, что мать просто не поймет ее слов. Не услышит – если они не будут содержать нужных сведений. – Он – здесь... Я проводила другого...
Джей унеслась сразу же – вероятно, искать Пейнджела. Наверное, надо было бы предупредить папу, но в любом случае уже поздно. Мать должна узнать все от него, и лучше раньше, чем позже. Конечно, если он правильно выберет слова... но он, наверное, не разучился. В свое время у Пейнджела получалось говорить так, чтобы Джей слышала...
Алара села в пыль – серый мелкий песок был прохладным, словно вечерняя тень. Но таким он казался и днем... Девочка провела рукой по серой пыли, выравнивая поверхность. Этот песок не плавился в стекло, она уже пробовала – он даже не нагревался... Длинным ногтем безымянного пальца Алара наметила на песке контуры лица Лайла, а затем с силой ударила по нарисованному.
Мама говорила правильно – нельзя скучать и печалиться про себя. Нужно ненавидеть – и неважно, кого именно... Можно даже собственного отца – за то, что он не отказал Лайлу. Мог ведь послать лесом... Даже не объясняя причин. Считается, что такое нужно понимать самостоятельно – уже считается! Уже установили традицию!
