шнурок, перехватил раненую руку атлета, затянул рукояткой ножа. Только краем сознания фиксировал мертвую тишину вокруг, удивленно-растерянный взгляд атлета, нехорошую злобную улыбочку красавчика.
Кровь остановилась, Михаил удовлетворенно выпрямился. Оглянулся. Зрители как-то неуверенно поглядывали то на Михаила, то на красавчика, который смотрел тяжело, злобно. Атлет что-то сказал обращаясь к красавчику, тот коротко ответил. И два раза топнул ногой. Вызвал следующего. Вероятно, Михаил нарушил сразу несколько местных традиций, или в какую-то хитрую интригу влез непрошенным. Может быть — вообще не на той стороне выступил, может быть это атлет был на самом деле «плохим парнем».
Наверное, можно было сбежать. Может, и стоило. Но помешало возмущение — мало того, что никак из дикости не выберутся, посреди бела дня друг друга убивают, так еще и раненым помогать запрещено. И решил — драться. Преподать урок. Опять злость взяла, и поддался, бывает.
Только в последнее время слишком часто. Воздух, что ли, в этом мире такой?
В бревно снова воткнулись два прута. Михаил выдернул ближайший — плохо выдернул, неумело, потому что погнул острие. Красавчик радостно-презрительно оскалился, выдернул второй прут демонстративно не погнув кончик — показал, как надо. Михаил не смотрел — он тряпку с рукояти отматывал. Дело в том, что он не мог воспринимать этот стержень, хоть и острый, но без лезвия и гарды иначе, как палку. И драться им лучше, как палкой, а не как шпагой. Местные этого не понимают — тем хуже для красавчика, тем лучше для Михаила.
Когда красавчик увидел, что его противник оставил оружие без удобной рукояти, то засомневался на пару секунд, улыбка пропала. Может, передумает?
Не передумал, принял боевую стойку, направив острие Михаилу в глаза.
Наверное, можно начинать. Михаил быстро перехватил прут за середину и беспорядочно закрутил перед собой. Кончики с такой скоростью описывали то восьмерки, то знаки бесконечности, что прут стал невидимым, превратился в размытое облачко.
Красавчик отступил, Михаил наступил. Красавчик попытался атаковать каким-то очень сложным финтом — и оружие вылетело из его руки от мощного удара рядом с пальцам. Будь на пруте гарда, Михаилу может и не удалось бы выбить оружие с первого удара. Выбил бы со второго или третьего.
Обезоруженный красавчик отпрянул, прикрылся руками — и заработал прутом по обеим, а потом еще и в бедро. Рухнул на землю.
А Михаил, неожиданно для самого себя разозлившись, впечатал каблук в раскрытый для крика рот красавчика. Прочувствовал, как хрустнули от удара зубы. С удовольствием прочувствовал. Один из слуг красавчика зачем-то рванулся к Михаилу. Отшвырнул его, грубо, по-кабацки хлестнув тыльной стороной ладони в лицо.
Отступил, автоматически приступая к дыхательным упражнениям. Зрители молча смотрят телячьими глазами, красавчик со стонами корчится на земле, прижав ко рту отшибленные руки, его слуга размазывает по лицу кровь. Второй слуга — в полной растерянности. В глазах атлета выражение, с каким смотрят на крысу, которая умудрилась сожрать приманку в крысоловке и остаться на свободе.
Михаил подхватил свой мешок и быстро прошел сквозь расступившихся зрителей. К лазу.
Нож забыл. И черт с ним.
Следующий мир, куда нелегкая судьба занесла Михаила, по словам Джара был безлюдный. Действительно, не встретилось там людей или их следов — сплошной лес. Смешанный.
Это не означало, что на всей планете люди отсутствуют, может, место такое попалось, дикое. На Земле тоже есть тайга, пустыни, джунгли. Случалось в прошлом — придет пролазник-иномирянин на Планету Земля, окажется посреди тайги, и делает неверный вывод, что это его в ненаселенный мир занесло.
Время года — самый разгар лета, повезло. Неудобство могли бы создать комары, однако оставалось еще кокосовое масло, украденное у телре еще в мире Ду.
Первым делом прислушался к чутью, насчет возможных опасностей. Вроде ничего страшного не грозит. Обнаружил, что до сих пор держит в руках дуэльный прут — сам не заметил, как его сквозь лаз протащил. В расстроенных чувствах уходил из мира Тарст… А все потому, что расслабился. Поверил, что мир безопасен, раз гостеприимно и ненавязчиво встретили. Нельзя было забывать, какие миры большие и сложные — в любом найдется место для чего угодно. И хватает опасностей для пролазника.
Результат — два раза впадал в ярость. Не вызванный страхом гнев, от которого лицо краснеет, руки дрожат, и мысли путаются — Гри приучила страху не поддаваться. Нет, ярость была холодная, от которой бледнеют, а не краснеют. От которой в руках образуется твердость, в мыслях — ясность. Пользу ярость принесла — выпутался из обеих неприятностей, выжил. И все равно — сам себе почему-то противен.
Проверил вещи — все цело. Определился, где следующий лаз. Больше трехсот километров. Но непреодолимых препятствий на пути не предполагалось. Главное — людей нет, остальные проблемы решаются.
Яасен в этот раз стал раздвижным спиннингом — высокотехнологичным, который сам забрасывает, сам вываживает. Вместо блесны — упругая пластинка, в воде она сама собой превращалась в нечто, для данной конкретной рыбы очень аппетитное. Без варварских крючков с заусенцами — «блесна» к рыбьей пасти прилипала, и еще, похоже, током рыбу била — легко вываживалось. А чтобы отклеить блесну от рыбы, нужно специальную кнопочку на спиннинге нажать. Чудо? Не так, чтобы совсем, в мирах с развитой технологией и более хитроумные снасти применяются. В мире Каменное Дерево, например, предпочитают подводную охоту с помощью дистанционно управляемых через холпы устройств — карманных подводных лодочек, с помощью них рыб выслеживают и гарпунят, не выходя из дома. Вот генератор бульона — это чудо. И здесь бы пригодился побольше спиннинга, но яасен, видать, не смог трансформироваться. Местные законы природы не позволили.
Михаил переоделся в пижаму, а купленную в мире Тарст одежду оставил, чтобы лишнего не тащить. Дуэльный прут выбрасывать чего-то пожадничал, ну и зря — не пригодился толком. Даже в качестве вертела для приготовления рыбы на костре не подошел — прокручивалась рыба. После этого сразу и выбросил.
Отправился бегом. На весь путь по безлюдному миру ушло восемь дней, никаких опасностей действительно не встретилось. Трижды удачно рыбачил — в маленькой речке наловил форелей, в тихом лесном озере — карасей, в большой реке — каких-то длинных рыб с крупной белой чешуей, которых не смог идентифицировать. Варил уху, благо хватило ума запастись солью и специями. Кроме того, грибы попадались, орехи, ягоды. Тем не менее, истратил свой запас продуктов на три четверти, потому что бежал, много энергии расходовал.
Глава 4
Когда на пути возникла большая река, пришлось вспоминать уроки выживания. Набрал хвороста, быстро сплел веревку из коры молодых деревьев, соорудил плотик, погрузил на него вещи и перебрался вплавь, толкая плотик перед собой. Никаких проблем.
А на седьмой день, под вечер, встретилась рысь. Бежал, поглядывая на землю — грибы искал. И вдруг ее увидел. Стояла посреди дороги огромная пятнистая кошка, смотрела на Михаила. Как будто все время здесь была, просто ее не замечал — звери умеют вот так незаметно появляться и также незаметно исчезать.
Дернулся, было, за самострелом, но передумал — от рыси никакой опасности не исходило, наоборот, она казалась очень симпатичной. Тут же вспомнилось, что рыси на людей не нападают. В этом лесу людей нет, и данная конкретная рысь может не знать, что на них нападать не принято, но вспомнилось также, что рыси охотятся из засады, а не вот так, в открытую.
Постояли, посмотрели друг на друга. Все-таки очень симпатичная рысь, красавица. Прям, погладить хочется, но с дикими зверями лучше не рисковать.
Потом рысь ушла. Не скрылась, не исчезла незаметно, а с достоинством удалилась, и еще потом
