мной минут через пять или чуть больше.
— Не шевелись и не спускай после себя воду, — сказал я, уходя. — Я все сделаю за тебя. Просто мне нужно выйти на минутку и проследить, чтобы компьютер не отключился. Я скоро вернусь. Помни об этом и веди себя тихо.
В данный момент она не очень-то беспокоилась, куда я иду и что делаю. Каждому дано переживать свои минуты блаженства.
Уф! Оставив Келли, я бегом бросился в офис. Когда копирование закончится, я вернусь к Келли, выгребу дерьмо рукой и сложу в пленку. Потом суну туалетную щетку в унитаз и принесу воду из питьевого фонтанчика, чтобы пополнить уровень.
Вернувшись в офис, я нажал клавишу «Д». Затем подошел к сумке, чтобы оторвать кусок пленки.
И тут услышал пронзительный крик Келли.
Я инстинктивно выхватил пистолет и вжался в стену. Озираясь, большим пальцем снял оружие с предохранителя.
Сердце бешено забилось, и я испытал знакомое ощущение холодного пота, мгновенно выступившего по всему телу. Тело изготовилось к борьбе или бегству. Вопль донесся со стороны пожарного выхода, моего единственного пути к отступлению. Похоже, придется драться.
25
Сердце билось так тяжело и натужно, что, казалось, вот-вот выскочит наружу. Я уже давно усвоил, что страх — штука хорошая. Если ты говоришь, что не испугался, — значит, врешь или с головой у тебя не все в порядке. Боится всякий, но профессионал использует натренированность, опыт и знания, чтобы блокировать эмоцию и заставить ее помочь тебе.
Мысли эти продолжали крутиться у меня в голове, когда я услышал еще более протяжный, еще более жалобный вопль:
— Ник! Помоги!
Ее голос пронзил меня как нож. Перед внутренним взором промелькнули образы Келли: вот она клубочком свернулась в своем укрытии, вот я расчесываю ей волосы, играю в глупую игру на узнавание…
Я был уже возле двери, ведущей в коридор.
— Я ее поймал! — донеслось до меня. Кричал мужчина. — И убью, твою мать! Подумай. И не заставляй меня это делать!
Голос принадлежал не американцу. И не латиносу. И вообще никому, кого я мог бы ожидать. Но акцент я узнал сразу. Западный Белфаст.
Голос звучал так, будто они сейчас в главном офисе. Он начал выкрикивать новые угрозы, мешавшиеся с пронзительными воплями Келли. Я не мог различить отдельные слова, да и не пытался.
— Хорошо, хорошо! Выхожу через минуту. — Мой голос эхом разнесся в полутьме.
— Да пошел ты! Бросай оружие в коридор. Живо!
Затем я услышал, как он орет на Келли:
— Заткнись, твою мать! Заткнись!
Я вышел из офиса и остановился неподалеку от пересечения коридоров. Затем пустил пистолет по полу, и он доскользил до главного коридора.
— Руки за голову и выходи в средний коридор. Если выкинешь какой-нибудь фокус, я ее убью, твою мать, — понял?
Голос звучал ровно и явно не принадлежал сумасшедшему.
— Выхожу, руки за головой, — ответил я. — Скажешь, когда.
— Сейчас, засранец!
Вопли Келли звучали громко, даже несмотря на стеклянную дверь.
Я сделал четыре шага и оказался на пересечении коридоров. Стоило мне посмотреть налево, и я мог увидеть их сквозь дверь, но я не спешил. Мне не хотелось смотреть ему в глаза; он мог сорваться.
— Стой где стоишь, говнюк!
Я остановился. Мне было слышно, как хнычет Келли. Я не сказал ни слова, не повернул головы.
В фильмах хорошие парни всегда подбадривают заложников. В жизни все не так: ты просто закрываешь пасть и делаешь, что тебе говорят.
— Повернись налево, — приказал он.
Теперь я видел обоих в тусклом освещении. Келли была ко мне спиной, он волок ее в мою сторону, уткнув ствол ей в плечо. Ногой распахнув дверь, он вышел в освещенную часть коридора.
Когда я увидел его, сердце мое перестало биться учащенно, перейдя на медленные глухие удары. На меня словно обрушился груз весом в десять тонн.
Это был Морган Макгир.
Одет он был как на званый вечер: темно-синий костюм-двойка и до хруста накрахмаленная белоснежная рубашка; его туфли выглядели на миллион долларов. Это очень отдаленно напоминало униформу, принятую на Фоллз-роуд:[51] джинсы, куртка «бомбер» и кроссовки. Я не мог точно разглядеть, какой у него пистолет; кажется, какой-то полуавтоматический.
Он разглядывал меня, мысленно пытаясь расколоть. Что я делаю здесь с маленькой девочкой? Он понимал, что контролирует ситуацию, понимал, что я практически ничего не могу предпринять. Теперь он левой рукой держал ее за волосы — жаль, что я не обрезал их покороче там, в гостинице, — тыча стволом пистолета ей в шею. Это была не показуха; он действительно мог убить ее.
С Келли случилась истерика. Бедная девочка, она совсем распсиховалась.
— Подойди ко мне, медленно! Медленно, я сказал! Вот так. И не вздумай выкинуть какую-нибудь штуку, говно!
Каждый звук в коридоре звучал раз в десять громче. Макгир орал так, что брызгал слюной, пронзительно вопила Келли. Казалось, все здание переполнено этими звуками.
Я повиновался. Подойдя ближе, я постарался перехватить взгляд Келли; мне хотелось подбодрить, утешить ее, но это не сработало. Слезы текли из ее глаз ручьем, лицо было мокрое и красное. Она даже не успела до конца застегнуть джинсы.
Он велел мне остановиться в десяти футах от него, и наконец-то я посмотрел ему прямо в глаза. И догадался, что он понимает все преимущество своего положения, но все-таки слегка дергается. Голос его звучал уверенно, но глаза выдавали. Если ему поручили убить нас, то теперь был самый момент. В моем взгляде, обращенном к нему, читалось: «Ладно, давай кончай. Бывает так, что планы А, Б и В не срабатывают и ты вынужден признаться, что ты — в дерьме».
— Стой! — резко выкрикнул он, и эхо, разнесшееся по коридору, казалось, лишь усилило его угрозу.
Я посмотрел на Келли, пытаясь поймать ее взгляд, чтобы сказать: «Все в порядке, все хорошо. Ты просила меня помочь, и вот я здесь».
Макгир приказал мне развернуться, и я понял, что теперь пришла моя очередь дергаться.
— На колени, говнюк, — сказал он.
Отвернувшись, я присел на пятки; если бы у меня была возможность среагировать, то я мог бы использовать свое положение как трамплин.
— Встать! — проорал Макгир. — А ну, давай поднимай задницу! — Он разгадал мои намерения; этот парень был хорош. — На колени, по-настоящему, и смотри мне — не придуривайся. Думаешь, ты действительно такой крутой?..
Он подошел сзади, таща Келли за собой. Я все еще слышал ее крики, но теперь к ним добавился и какой-то другой звук. Что-то двигалось; это были не их шаги и не плач Келли. Я не понимал, что это, ясно было только одно: должно случиться нечто скверное. Все, что мне оставалось, это закрыть глаза, скрипеть зубами и ждать.
