— Мы голодны, — сказал спешившийся герул.
— Из вас выйдет хорошее жаркое, — усмехнулся другой.
Олар и Варикс, связанные спиной друг к другу и усаженные в снег, напряглись.
— Сломайте волокушу, — повторил приказ вожак герулов. Он держал копье в правой руке или, вернее, правом придатке. Это была конечность со множеством суставов, покрытая шерстью, теперь спрятанная в пышном, расшитом меховом рукаве. У вожака было два таких органа, как и у остальных, поскольку род занятий способствовал естественному выживанию симметрично устроенных существ. На конце каждого придатка, в углублении под твердыми мозолистыми выпуклостями, имелась небольшая анатомическая особенность — выпуклый орган чувств. В его функции входили распознавание вкуса, зрение и даже обоняние, и этот дополнительный орган, имеющийся не только у герулов, но и у хагинов, давал им преимущества перед миллионами различных существ во всех галактиках. Разумеется, наличие одинаковых органов у двух видов не означало, что они испытывают одинаковые ощущения. Точно определить это было невозможно даже применительно к зрению, так как зрительные ощущения различных видов неидентичны в отношении одного и того же объекта. Подобно этому, зрительное восприятие у насекомых и у людей не может быть одинаковым. Зрение существа, глаза которого находятся по бокам головы, окажется совершенно иным, чем у индивида, глаза которого расположены на одной плоскости, создавая бинокулярный фокус. Зрительное восприятие существ с устройством глаз на ножке или даже с семью глазами, расположенными в различных местах тела — сверху, снизу, сбоку — окажется отличным от первых двух и так далее. Не будем пытаться понять специфическую природу сенсорного восприятия, связанную с маленьким, защищенным органом на конечностях герулов, тем более что у нас самих никогда не будет такого органа. Для тех же, у кого такой орган есть, словесное его описание будет излишним. Понять же строение незнакомого органа сложно и неразумно. Даже самые точные определения не внесут в этот вопрос ни какой ясности. По этому поводу могут возникнуть споры. К примеру, предположим, что у кого-либо нет отдельного вида восприятия. Будут ли полезными этому существу слова о том, что вкус апельсина ассоциируется с жаром полуденного солнца, что запах влажной травы подобен привкусу вина, что звук трубы сравним с полыханием костра? Функцией органа герулов или одной из его функций было точное восприятие. В некотором смысле оно давало им способность реагировать на биологическом уровне, а при выделении соответствующих химических веществ или с помощью наследственных особенностей эта способность трансформировалась на уровень сознания. Этот орган, не являющийся рудиментарным, казалось, в эволюции вида герулов предшествовал развитию других чувств, таких, как зрение и слух. Он или его предшественник самостоятельно функционировал, распознавая предметы, главным образом выделяя из них съедобные и несъедобные. С самого начала он имел сведения об известных химических макросоединениях, которые являются саморазрушающимися, определял, что способен поглотить организм с пользой для себя, а что нет. Разумеется, подобное восприятие требовало новых стадий своего развития. Неперевариваемые соединения постепенно исключались, а те из них, которые образовывали ядовитые, но приемлемые и даже притягательные вещества, требовалось исключить ради того, чтобы не повредить реплицирующие гены. Предположительно этот орган, с тех пор, как партеногенез заменился половым размножением, стал полезным для распознания особей собственного вида. Разумеется, процесс распознавания таких особей и определения их пригодности у герулов потребовал значительного периода времени. По мере того, как живые существа развивались, происходил естественный отбор, этот орган способствовал сплочению видовых групп, так же, например, как запах гнезда, метки на территории воздействуют на животных или насекомых, живущих большими сообществами. В некоторых случаях он способствовал закреплению связей между отдельными особями. В общем, такой орган был весьма любопытным и редким, особенно у разумных существ.
Тупой конец копья, схваченного правым придатком герула, упирался в правое стремя.
Один из двух спешившихся герулов в ответ на приказ вожака сломать волокушу, поднял топор Варикса, валяющийся в снегу и направился к ней.
— Ота! — издал он громкое восклицание удивления.
— В чем дело? — спросил вожак.
— Здесь что-то есть!
— Что? — нетерпеливо переспросил вожак.
— Труп!
— Это точно труп?
— Думаю, да, — кивнул герул.
Он осторожно потрогал тело, лежащее между ребер обезглавленной, полусъеденной конской туши.
— Да, — сказал герул. — Он не двигается, значит, мертв.
— На волокуше лежит шкура, — заметил вожак герулов, указывая на свернутую крапчатую шкуру.
— Наверное, эту приманку оставил тот парень, — размышлял один из конников.
— Кто он такой? — спросил герул.
— Похоже, отунг.
— Здесь? — изумился вожак.
— Да, это отунг.
Вожак герулов и ближние к нему товарищи обменялись встревоженными взглядами.
Можно было ожидать, что поблизости затаились базунги, если уж они отважились перейти Л отар.
— Работай, — приказал вожак.
Герул у волокуши отложил в сторону топор, воткнув его лезвием в снег, и выломал несколько ребер туши.
Разбив грудную клетку, он вытащил тело на снег.
Вожак герулов нетерпеливо посматривал на волокушу.
— Утинн! — позвал он.
Герул, стоявший у волокуши по пояс в снегу, не шевелился.
— Живее! — прикрикнул вожак.
Но в позе герула было что-то странное и неестественное.
— Голова, что с головой! — вдруг закричал ближайший к вожаку герул.
— Атлар! — крикнул вожак.
Второй спешившийся герул неохотно приближался к первому.
— Атлар! — грозно повторил вожак.
Тот пробрался к своему товарищу, стоящему по пояс в снегу, тронул его за голову и вернулся к вожаку.
— Шея сломана, — сообщил он. — Он мертв.
— Как это могло случиться? — удивился один из герулов.
— Утинн — наш шаман, — объяснил ближайший герул вождю. — Он умер, чтобы уйти в землю духов и вернуться, принеся знания, тайны и лекарства.
— Утинн не был шаманом, — беспокойно оглядываясь, возразил вожак.
— Он еще вернется, — повторил герул.
— Со сломанными шеями не возвращаются к живым, — ответил другой. — Это же не таинственная смерть во сне или трансе.
— Духи унесли его в уплату за людей из Ифенга, — поежился третий герул. Веницию герулы называли Ифенгом. Несколько других народов звали город Шарнхорстом.
— Это колдовство братьев из фестанга Сим-Гьядини, — пробормотал один из герулов.
Братья не пытались разубедить в своих псевдоспособностях герулов.
Разумеется, герулы почти не угрожали самому фестангу, но часто нападали на его деревни.
— Утинн сам сделал это, — уверял один из герулов.
— Значит, он шаман, — ответил другой.
— Он не шаман! — протестовал вожак.
— Но тогда как это могло случиться? — спросил первый.
