жертва, чтобы избежать первого удара, маневрировала, меняла положение, второму всаднику приходилось действовать по обстоятельствам и нападать сразу после первого. Разумеется, три всадника могли успешно завершить нападение на любую жертву.
Другой всадник, тоже не смог объехать коня. Вожак герулов пришпорил своего коня, и тот встал на дыбы с громким ржанием.
Первые два всадника с трудом развернули на снегу лошадей. По крику вожака двое герулов присоединились к нему.
Неизвестный к тому времени уже сидел на раненом коне.
Этот конь остался без седла — оно слетело после того, как при ударе была перерублена подпруга.
Вес тела неизвестного и его движения разбередили рану на правом боку коня.
Его всадник, был незнаком лошади, но хотя он не был герулом, все же научился управляться с лошадьми на далекой планете Веллмер, возле виллы гражданина Телнарии, некоего Юлиана Аврелия, аристократа и патриция. Неизвестный постоянно ездил верхом без седла, ибо у него не всегда находилось время седлать лошадь, и при этом учился владеть копьем, тяжелым и легким, кривой саблей и шашкой. Но одно дело упражняться в нанесении ударов и отражении их копьем, тренироваться с саблями различных видов, веса и кривизны, сидя верхом на лошади на огороженном манеже, и совсем другое — оказаться в бою с такими существами, как герулы. Уроки неизвестного не были закреплены в школе сражений, самой безжалостной из школ. Он не был всадником с точки зрения остальных жителей этой планеты и герулов, которые позднее узнали его и стали опасаться. В то время он был молод, даже слишком молод, хотя и достиг достаточной зрелости для своего возраста. В то время они считали его успехи делом странного случая. Кроме того, конь был чужим и раненым. И все же герулы остановились.
— Это отунг, — произнес один из них. Он встречал всадников племени отунгов еще давно, весной и летом 1103 года по летоисчислению Империи, принятому в Вениции, когда сама Вениция перестала быть просто крошечной военной базой.
Всадник положил свой длинный меч поперек спины животного.
Вожак герулов тоже помнил всадников-отунгов, из народа вандалов.
— Ты помнишь их? — спросил герул, заговоривший первым.
— Да, — кивнул вожак.
— Они хорошо сражались, — заметил герул.
— Да.
— Они были храбрецами.
Вожак герулов кивнул, сдерживая коня, и нарисовал в воздухе круг.
— Да! — восторженно воскликнул третий герул. Всадники отунгов, несмотря на свою доблесть, со своими массивными конями, тяжелыми доспехами и тактикой внезапных ударов были не соперниками хитрых, коварных, легко вооруженных, более подвижных герулов, которые появлялись и исчезали, нападали и отступали, наносили удары с тыла, меняли места атаки, наседали с флангов, меняли место и время боя, используя малейшее преимущество для себя.
— Будьте осторожны, — предупредил вожак.
Круговую атаку обычно предпринимали против отдельных всадников, оказавшихся отрезанными от своих соратников в ходе битвы, или окруженных на лугу, в поле, на заснеженной равнине. Это было всего лишь окружение, и для него было достаточно и двух-трех всадников. Один отвлекал и оборонялся, другой или другие нападали. Роли обычно были заранее распределены, и далее следовало менять их по обстоятельствам.
Неизвестный всадник ударил по бокам лошади, перехватив инициативу, чтобы нанести удар по вожаку, но животное из-за раны двинулось медленно, увязая в снегу, и герулы, отступив назад и мгновение понаблюдав за врагом, не придали значения его атаке. Они тут же разделились: один ушел влево, двое — вправо, и конь заметался между ними, так, что всадник не мог пустить в дело свой длинный меч, пригодный для ближнего боя. Всадник развернул коня в сторону одного герула, но тот увернулся. Теперь все они отцепили от седел щиты. Щитом можно было отразить удар меча, сабли, кривой шашки, но более тяжелое лезвие могло либо соскользнуть, либо перерубить щит, отхватывая до запястья держащую его руку и выбивая всадника из седла. Кроме того, неожиданный скользящий удар мог серьезно повредить позвоночник коню. Герулам не слишком хотелось оказаться в зоне досягаемости тяжелого меча.
Неизвестный всадник развернул истекающего кровью коня. Теперь герулы оказались вокруг него. Это и была круговая атака.
Всадник бросился в брешь между двумя герулами.
Но через мгновение они вновь догнали его, затем один вырвался вперед и обернулся, дожидаясь всадника с копьем наготове, а двое остались позади — один слева, другой справа. Всадник остановил коня. С более сильным, здоровым конем и на прочной земле, а не на рыхлом снегу, он мог бы оторваться от преследователей, ранив ближайшего из них, а потом уничтожив того, что приблизится вторым, и наконец самого медлительного. Но теперь всадник стоял. Ложный бой, рассредоточивающий преследователей и внезапная атака поодиночке здесь были неприменимы.
Всадник был надежно окружен. Трое герулов образовали вершины треугольника. Внутри этого треугольника находился одинокий всадник. Расстояние от него до каждого из герулов достигало десяти ярдов. Весь треугольник занимал сорок-пятьдесят ярдов на равнине, чуть поодаль от засыпанной снегом волокуши. Снежная равнина казалась тихой и безмолвной.
— Все кончено, — сказал вожак герулов молодому, белокурому всаднику.
Вожак стоял слева. Всадник повернулся лицом к нему.
Он сжал обеими руками рукоятку меча. Его лошадь оступилась, и немедленно ее задние ноги утонули в снегу.
Сердито стараясь удержаться в седле, всадник заставил лошадь подняться. Она с трудом встала. Снег под нею стал красным.
Несильный ветер засыпал снегом всадника, стоящего в центре треугольника.
Герулы начали неторопливо сближаться.
Они остановились в четырех-пяти ярдах, приготовившись к атаке.
Вожак герулов по очереди взглянул на обоих своих людей.
Он был доволен.
— Что случилось? — вдруг спросил вожак у герула, стоящего на отдаленной вершине уменьшенного треугольника.
— Лошадь, — ответил герул. — Что-то с лошадью.
Его лошадь внезапно дернула головой и отчаянно замотала ею. Ее глаза выкатились и расширились. Казалось, она чем-то напугана, она начала подниматься на дыбы и тонко заржала. Ноздри лошади расширились, тревожно дрожа. Она оскалилась, обнажив зубы.
Неизвестный всадник, окруженный герулами, обернулся, натянув поводья, и мгновенно увидел, как на снежной, пустынной и угрюмой равнине поднимается неподалеку, подобно взрыву или белой вспышке из дула винтовки, пружинистый комок острых клыков и когтей! Викот! Это был гигантский белый зверь. Викот прыгнул на круп раненой лошади, его когти глубоко ушли под шкуру, зубы сомкнулись. Из-за его веса и толчка бьющаяся лошадь осела на снег, придавив собой ногу всадника.
Лошади герулов взбесились, некоторое время они были почти неуправляемы. Герулы, старающиеся не выпасть из седла, безуспешно сдерживали их, натягивая поводья. Они издавали резкие крики. Лошади вертелись на месте, как безумные, спотыкаясь в снегу. Герулы колотили их тупыми концами копий. Кровь струилась с губ охваченных ужасом коней, стекала по их шее, увлажняя сбрую.
Викот ожесточенно впился в добычу, придерживая ее лапами и вгрызаясь все сильнее, так, что вскоре вся его морда была в конском волосе и крови.
Всаднику удалось выпростать ногу, он неуверенно поднялся, вытягивая ее за собой.
Меч лежал сбоку, наполовину зарывшись в снег, почти скрытый из виду.
Викот рвал добычу, насторожив уши, почти зарываясь головой в конскую тушу, нагло и жадно, — не более, чем в двух ярдах от человека.
Неизвестный человек увидел свой меч.
