я совсем забыла приличия.
Старушка протянула Дамону скрюченную костлявую руку с вздувшимися шишковатыми суставами, обтянутую тонкой бледной кожей. Грозный Волк заметил извивающуюся черную татуировку, начинающуюся прямо от запястья и тянущуюся вверх до рукава, но не смог точно определить, что там изображено. Он коснулся холодной ладони кончиками пальцев и всего на один миг — от чародейки исходил тяжелый кислый дух, какой обычно издает дряхлое, да еще и насквозь пропитавшееся спиртным тело.
— Сестра говорит мне, что я опять груба. И она права. Она всегда права. Меня зовут Мааб. — Женщина хрипло закудахтала и попробовала распрямить спину; глаза, в которых не было ни белков, ни зрачков, засияли непроницаемой синевой. — Я леди Мааб из Высокого Лосиного Рога, хозяйка этого замка. А ты?…
— Дамон Грозный Волк, — ответил бывший рыцарь, коротко поклонившись. — А это мой друг Рагх.
— Рагх. — Старуха кивнула и опять заговорила со своим отражением в зеркале: — Нет, сестра, я не знала, что чудовища-потомки тоже имеют имена. — Затем она повернулась к Дамону. — Пусть зверь постоит снаружи. Я никогда не любила этих тварей — вонючие и грубые. Если он войдет, я буду вынуждена его убить.
Сивак беспокойно топтался в дверях, поглядывая в коридор. Услышав такие слова, он отвернулся, демонстрируя, что оскорблен и больше не намерен здесь задерживаться.
Дамон с любопытством рассматривал старуху, желая задать тысячи вопросов, в первую очередь — про клеймо драконицы, но язык словно присох к нёбу — бывший рыцарь боялся услышать, что зря надеялся и спасения нет. То, что это та самая чародейка, сомнений не возникало. Мааб — так назвал целительницу гном. Грозный Волк рассматривал мозаики, надеясь, что рисунки на стенах дадут ответы хотя бы на часть вопросов.
— Моя сестра спрашивает, не хочешь ли ты выпить? На прошлой неделе слуги принесли нам несколько кувшинов эля, — указала Мааб на подставку.
Дамон осторожно подошел, заглянул в каждый кувшин и недоверчиво принюхался.
— Эль, — подтвердил он. — И ром. Это все, что они принесли?
— Мы еще просили воды и вина, но, кажется, они не смогли их найти. Мы иногда сами добываем воду, вызывая дождь, но от этого пол становится скользким, а я боюсь упасть. Ты голоден? — Чародейка указала на клетку с мышами: — У нас с сестрой их много. Можем поделиться.
Грозный Волк брезгливо поджал губы и невнятно спросил:
— Ваши слуги приносят вам мышей для еды и спиртное для питья?
Мааб кивнула, грустно вздохнув:
— Нас не очень устраивает их помощь. Мы убиваем их время от времени, но те, которые приходят им на смену, оказываются не лучше, если не хуже.
— А ваши слуги — они люди?
— М-м…
Дамон решил, что это скорее утвердительный ответ.
— Они не приходили, чтобы служить нам, целое лето. Нам кажется, что они рассердились на нас с сестрой и пытаются уморить нас голодом, чтобы унаследовать этот замок и наши богатства. Мы думаем, они пытались убить нас.
— Убить вас? — недоверчиво спросил сивак. — А зачем они хотят унаследовать замок?
Мааб нахмурилась:
— У-у! Мы не позволили им уморить нас голодом. Мы сплели страшное заклинание, превратившее воздух за пределами этой комнаты в затхлый гнилостный смрад. А после этого мы немного перекусили… теми, кто остался в живых, — после паузы добавила она.
Грозный Волк чуть не подавился.
— Ты чародейка? — спросил он нерешительно.
Старуха дико захохотала.
— Мы с сестрой самые могущественные чародейки.
— Ложи Черных Мантий?
— Конечно, — хитро улыбнулась Мааб, обнажив остатки желтых зубов. — Возможно, мы самые могущественные чародейки Ложи Черных Мантий, оставшиеся в этом потерявшем надежду мире.
Дамон посмотрел в зеркало, а затем на женщину:
— Твоя сестра…
— Ее тоже зовут Мааб. Она не разговаривает с чужими.
«И, похоже, она такая же сумасшедшая, как и ты», — тихонько пробормотал Грозный Волк.
— Моя сестра? Ха! Нет, она не сумасшедшая. Она даже ни разу не разозлилась за всю свою жизнь.
— И ты… целительница?
— Была когда-то.
Старуха неуклюже сползла с табурета и прошаркала к полке с выпивкой, слегка задев Дамона. При этом она старалась все время видеть свое отражение в зеркале. Взяв кувшин, чародейка сделала хороший глоток и, хитро улыбнувшись всеми своими морщинами, предложила пойло Грозному Волку, но тот отказался. Он был совсем не прочь прополоскать горло ромом, но содержимое кувшина вызывало большие опасения.
— От чего ты хочешь исцелиться?
— Я… — Дамон искал подходящее слово. — Мне нужна…
— Очевидно, помощь? — закончила Мааб. — Иначе бы ты не пришел сюда.
Злясь и пыхтя, старушка пыталась забраться на табурет, не выпуская из рук кувшин.
— Что Мааб с сестрой могут сделать для тебя? У тебя паралич или на тебе лежит проклятие? Опасная рана, которую мы не видим?
Драконид при этих словах прокашлялся и громко сказал:
— Ему в ногу вросла чешуйка Великой Драконицы Малистрикс. Она отравляет его. Более того, появились другие чешуйки. Они разрастаются.
— И медленно убивают меня, — тихо добавил Грозный Волк и замер в ожидании приговора.
Чародейка сморщила нос. Ей, наконец, удалось усесться, пристроив кувшин между колен.
— Мы с сестрой не обращаем внимания на таких существ, как драконы. Больше не обращаем. У них отвратительный характер, и они неразумные. Мы не любим их. — Старуха вперила в Дамона холодные глаза и, нахмурившись, закричала: — Мы очень не любим драконов! Никогда не любили!
Грозный Волк сжал челюсти и с шипением вдохнул сквозь зубы. Его охватила досада и злость на себя, на свои глупые надежды.
— Я могу заплатить…
— Заплатить мне? Чем? У тебя же нет ни единой монеты в кармане, — перебила чародейка.
— Я могу рассчитаться с тобой по-другому.
Грозного Волка поразило то, что Мааб могла видеть сквозь ткань и кожу, а возможно, и читать мысли. Он в отчаянии сжал кулаки.
Дамон понимал, что в бою старуха ему не соперник, но не сомневался, что она владеет огромной магической силой.
— Ну… — пробормотала чародейка. — Хоть нам и не нужны деньги и всякие волшебные безделушки, драконья чешуйка на человеке — это интересно. — Она прикрыла глаза в задумчивости и замерла на несколько томительных минут, потом взглянула на свое отражение и заговорила, наклонившись ближе к Дамону: — Я думаю, прошли десятки лет, а может и побольше, с тех пор, как мы с сестрой начали изучать драконов. Мы никогда не любили их, я тебе говорила, но они стоят того, чтобы их исследовать. В особенности — красные. Правда, это занятие полностью поглотило нас. Мы не думали больше ни о чем, не изучали никакую другую магию. На самом деле мы…
— Действительно, это чешуйка красной драконицы. — Грозный Волк подтянул штанину дрожащими от волнения пальцами. Огромная роговая пластинка, окруженная множеством мелких, засияла в свете лампы.
