Том 8. Стихотворения, поэма, очерки 1927

   когда
      от горящих вихров
шатался
   сумрак бурый,
опять вспоминалось:
         с боков
            и с верхов
непрерывная буря.
На воду
   сумрак
      похож и так —
бездонна
     синяя прорва.
А тут
      еще
     и виденьем кита
туша
     Авророва.
Огонь
  пулеметный
        площадь остриг.
Набережные —
         пусты́.
И лишь
   хорохорятся
         костры
в сумерках
     густых.
И здесь,
   где земля
        от жары вязка́,
с испугу
   или со льда́,
ладони
   держа
      у огня в языках,
греется
   солдат.
Солдату
      упал
      огонь на глаза,
на клок
   волос
      лег.
Я узнал,
   удивился,
        сказал:
«Здравствуйте,
        Александр Блок^*.
Лафа футуристам,
        фрак старья
разлазится
     каждым швом».
Блок посмотрел —
        костры горят —
«Очень хорошо».
Кругом
   тонула
      Россия Блока…
Незнакомки,
      дымки севера^*
шли
  на дно,
     как идут
            обл омки
и жестянки
     консервов.
И сразу
   лицо
      скупее менял,
мрачнее,
      чем смерть на свадьбе:
«Пишут…
       из деревни…
         сожгли…
            у меня…
библиоте́ку в усадьбе».
Уставился Блок —
        и Блокова тень
глазеет,
   на стенке привстав…
Как будто
     оба
      ждут по воде
шагающего Христа^*.
Но Блоку
   Христос
        являться не стал.
У Блока
   тоска у глаз.
Живые,