Ангел тьмы

— Вы так привязаны к жизни в этом городе? Может, у вас есть родственники где-нибудь на другом конце страны?

— И, уверяю, мы не попросим вас ни о чем опасном, — добавил Люциус.

— Если имеешь дело с этой шайкой, опасно все, — немедля ответила Кэт. Потом она снова уставилась на доктора. — У меня есть тетя. В Сан-Франциско живет — она оперная певица.

— В самом деле? — с воодушевлением отозвался доктор. — У них самая многообещающая труппа. Кто она, сопрано? Меццо?

— Оперная певица, сказано же, — буркнула Кэт, совершенно не понимая, о чем это доктор говорит, и не стыдясь этого. — Она как-то прислала мне письмо, когда папаша помер, — написала, что может и мне подыскать работу певицы. Я могу петь — Стиви меня слыхал.

Кэт повернулась ко мне, ожидая поддержки. Я лишь энергично кивнул и заявил:

— О да, она может петь, еще как, — хотя никогда и не ставил высоко ее голос. Однако мне на ухо наступил медведь, что верно то верно — так что не мне судить, может, она в самом деле могла петь.

— Ну что ж, — сказал доктор, — тогда один билет до Сан-Франциско — поездом или морем, как сами решите, — и, скажем, несколько сотен долларов — чтобы акклимироваться. — Я никогда не видел у Кэт таких круглых глаз. — И все в обмен на… — Доктор резко прервался и в замешательстве обернулся к Люциусу: — Детектив-сержант, на какого дьявола мы вообще это собираемся менять?

Люциус снова посмотрел на Кэт, продолжая улыбаться.

— На одежду с пуговицами, — вот все, что он изрек.

Кэт уставилась на него, челюсть ее отвисла:

— Одежду? Это платье, что ли?

— Платье вполне сойдет, — ответил Люциус. — Впрочем, верхняя одежда будет, пожалуй, лучше всего. Что-нибудь такое, что она точно может носить у себя дома, равно как и у Пыльников. И на улице, конечно, если выйдет. Пальто или какой-нибудь жакет на самом деле просто идеальны.

— Дошло, — отозвался Маркус, хлопая себя по лбу. — Ну конечно!

Кэт взглянула на эту парочку так, будто они оказались еще ненормальнее, чем она решила поначалу.

— Пальто или жакет… — повторила она.

— С пуговицами, — уточнил Люциус, кивая.

— С пуговицами, — вновь повторила Кэт, кивая в ответ. — С любыми пуговицами?

— Большие — самое то. Чем больше, тем лучше.

— И плоские по возможности, — добавил Маркус.

— Да, — согласился Люциус. — Именно.

Кэт несколько секунд пялилась на них, потом открыла рот, собираясь заговорить. Не в состоянии сразу подобрать нужные слова, она обернулась ко мне, потом снова к ним — и голубые глаза ее сузились, а губы изогнулись в легкой улыбке.

— Ну-ка, скажите, если я понимаю все правильно. Вы хотите, чтоб я стащила какой-нибудь жакет или пальто у Либби Хатч. С большими плоскими пуговицами. А за это вы дадите мне билет в Сан-Франциско и несколько сотен долларов на обустройство?

— Именно это, — объявил доктор, несколько тревожно поглядывая на Айзексонов, — очевидно, мы и предлагаем.

Кэт снова посмотрела на меня:

— Они серьезно, Стиви?

— В общем, да, — ответил я с улыбкой. Раздумья о том, что Кэт покинет город, не доставляли мне особой радости, чего греха таить, но сам замысел ее побега от Динь-Дона, Пыльников и прочей мутотени перевешивал все сомнения. — Давай, Кэт, — принялся уговаривать я. — Стащить пальто? Да ты это во сне сможешь провернуть.

Она с силой шлепнула меня по ноге и тихо выругалась:

— Незачем рассказывать об этом всему миру, Стиви Таггерт! — Потом оглянулась на остальных и встала: Идет, мальчики… э-э, джентльмены. Ваша взяла. Мне может понадобиться денек-другой…

— Чем скорее, тем лучше, — сказал доктор Крайцлер, поднимаясь и протягивая руку. — Но денек- другой вполне сойдет.

Кэт пожала его руку, на этот раз — гораздо менее пугливо, затем широко разулыбалась.

— Отлично! — заявила она. — Постараюсь как могу! — И, обратившись ко мне, приняла слегка застенчивый вид, играя, как до того на кухне: — Стиви… не будешь ли так добр… — и осеклась, понимая, что не знает нужных слов.

— Показать тебе выход, — закончил за нее я. — Да, конечно.

Доктор извлек несколько долларов и вручил их мне:

— Проводи ее до экипажа на углу, Стиви. — Затем поклонился Кэт: — Рад был познакомиться с вами, мисс Девлин. И надеюсь на успешное завершение нашего с вами совместного дела. — И вновь быстро взглянул на Люциуса: — Чем бы оно ни обернулось…

Я взял Кэт за руку, и мы вышли из дома.

Оказавшись на тротуаре по дороге ко Второй авеню, она начала скакать вокруг, как четырехлетка.

— Стиви! — чуть не кричала она. — Я еду в Калифорнию! Можешь поверить? Представляешь? Я — в Сан-Франциско!

— У тебя действительно тетя — оперная певица? — спросил я. Она чуть было не придушила меня, обвив рукой мою шею.

— Ну, почти. Она же все равно работает в опере. И когда-нибудь станет певицей, она мне сама говорила.

— Угу, — отозвался я, не веря ей до конца. — Но она ж не профурсетка, а, Кэт?

— Нет, она не профурсетка, спасибо тебе, Стиви, — возразила Кэт. — И я больше такой не буду — с меня хватит! Моя жизнь изменится, Стиви, изменится — и мне лишь надобно стибрить жакет у Либби Хатч! Спереть жакет у бабы, которая на себе одежду с трудом удерживает, подумать только!

Мы дошли до угла — прямо через дорогу от «Нью-Йоркского родильного дома», как я отметил, — и пока я махал экипажу, лицо Кэт еще раз сморщилось:

— Как по-твоему, на кой им сдалась эта штука, Стиви? Доктору и этим двум ребятам? Странные они типы, эта парочка, для фараонов.

— Не знаю, — ответил я, внезапно понимая, что и в самом деле не знаю. — Но выясню. — Я повернулся к ней, когда она открывала дверцу экипажа: — С тобой все будет в порядке, Кэт? Ну, я про Динь-Дона и прочее.

— Этот? — усмехнулась она. — Его счастье, если он хоть раз меня встретит до того, как я это проверну. Пусть развлекается со своими двенадцатилетками — а я еду в Калифорнию!

— Лучше напиши сначала своей тетке, — посоветовал я. — Убедись, что она все еще там и что все нормально.

— Я об этом уже подумала, — сказала Кэт, сходя с бордюра. — Сегодня вечером как раз и думаю так поступить. — Она помедлила и обняла меня, прежде чем залезть в коляску. — Спасибо, Стиви, — прошептала она мне на ухо. — Ты настоящий друг, и это правда. — Отстранившись, она еще раз взглянула на дом доктора: — И ты был прав насчет своего босса — он славная душа, точно говорю. Хоть и выглядит так, будто дьяволу душу продал, скажу я тебе!

Я жуть как хотел поцеловать ее, но она вскочила в экипаж, размахивая перед возницей долларами, которые я ей передал: