и твердят, что жизнь тяжелее,
чем тяжесть всего на земле.
Перевод А. Биска
XVIII. СОСЕД
Скрипка, бродишь за мною вслед?
Сколько странствий и сколько лет
я — неспящий, с тобой — неспящей.
Вездесущ ли скрипач пропащий?
Или в каждой людской столице
есть такие, кому пора —
скрипки с ними не будь — топиться?
Чем далась мне твоя игра?
И зачем я всегда в ответе
за того, кто тебе внушает:
тяжесть жизни — всего на свете
тяжесть общую превышает?
Перевод В. Топорова
XIX. ПОСЛЕДНИЙ
Мне дома родного не знать,
как бы душа ни дрожала;
прямо в мир меня мать
рожала.
Хожу я по миру, в мире стою;
попробуй весь мир отбрось!
Терплю мое счастье и боль мою,
и то и другое врозь.
Но не лишен я наследства:
тремя ветвями мой род расцветал,
семь замков — его судьба;
но я со временем устал
от моего герба.
Весь мир приобрел я с детства,
но дома нет у меня;
с собой до последнего дня
ношу я все мои средства.
Лишь тени падений
там, где тишина
дна;
основа моих владений —
волна.
Перевод В. Микушевича
XX. МОЛИТВА
Ночь тихая, в твой сумрак вплетены
и белые и пестрые предметы.
Цвета в их суетности — все приобщены
к единой мгле и тихости, — и мне ты
в дар принеси родство с тем миром верной
тебе сообщности. Или чрезмерной
ты мнишь мою игру со светлым днем?
Иль мнишь, что буду я лицом
досадно от предметов отличаться?
Но разве эти руки не ложатся
совсем так, как орудье или вещь?
И разве вид кольца
на этой вещной до конца
руке моей не скромен — руки эти
не сходны с той дорогой, что при свете
ветвится так же, как во тьме глубокой?..
Перевод Т. Сильман
XXI. ДВИЖЕНИЕ ВПЕРЕД
И снова жизнь моя шумит потоком,
между широких берегов текущим,-
с вещами в братстве, день за днем растущем,
я и с картинами в родстве глубоком.
И весь я в том неназванном, далеком,-
то птицей с распростертыми крылами
парю под ветреными небесами,
то чувством вдруг в игру полутенями
на дно пруда, как рыбой, унесен.
Перевод Т. Сильман
