подарок много более ценный: меч короля Артура, знаменитый Эскалибур, который нашли в раскопанной могиле в аббатстве Гластонбери. Выходит, меч этот представлял собой археологическую находку; он свидетельствовал об эпохе, память о которой помечена именем короля Артура, благородного государя «бриттов», героя «шансон-де-жест» («песен о подвигах»), эпических поэм, от которых пошли рыцарские романы, позаимствовавшие ослепительную пышность у Гальфрида Монмутского. Можно задаться вопросом: придавал ли Танкред этой памяти о прошлом ту же ценность, что и Ричард? Однако он определенно остался доволен, так как подарил королю Англии четыре больших корабля (такие суда называли «вратарниками») и пять галер для похода.
Два короля вместе выехали в Таормину, и именно там состоялся доверительный разговор между ними, посеявший смущение. Танкред сказал следующее:
«Я знаю из надежного источника, и определенные приметы это подтверждают, что то, что король Франции дал мне о вас знать через герцога Бургундского и через его собственные письма, происходит более из зависти к вам, нежели из любви, которую он питает ко мне. Он меня уведомил, что вы не блюдете со мною ни мира, ни союза и что вы нарушаете договоренности, заключенные со мною, и что в этом королевстве вы только возмущаете против меня, но если я захочу выступить против вас со своим войском, сам он со всеми силами своими пойдет на вас и на ваше войско также». Не поддаваясь волнению ни в облике своем, ни в словах, король Англии отвечал: «Сколь же смущают они, те, кто возбуждает зло! Что же касается меня, мне трудно поверить, что он сообщил вам это, ибо он мой сеньор, а также мой товарищ по паломничеству, которое мы совместно предпринимаем».
На это Танкред отвечал: «Если вы желаете убедиться в том, что сказанное мною правда, вот доказательство: я даю вам письма, которые король Франции направлял мне через герцога Бургундского, а если герцог Бургундский будет от них отказываться, я ему докажу, позвав одного из своих товарищей, который передавал мне эти письма, надежно и достоверно скрепленные печатью короля Франции».
Король Англии подержал письма в руках, но затем, узнав, что король Франции собственной персоной намеревается прибыть в Таормину для переговоров с Танкредом, отдал их обратно своему собеседнику.
Ричард вернулся в Мессину другой дорогой. Филипп Август провел в Таормине только ночь, а на следующий день тоже вернулся в Мессину. Ричарда едва не трясло, так он злился на Филиппа; он не стал делать приятное лицо и изображать преувеличенную любезность или подыскивать при чину ухода, но просто удалился восвояси. Король Франции почувствовал перемену и настоятельно потребовал объяснений через посредничество графа Фландрского и некоторых других своих баронов. Ричард пересказал то, что сообщил ему король Сицилии. Услыхав это, Филипп Август смутился и поначалу не знал, что отвечать. Потом, оправившись от смущения, он сказал: «Все это неправда, и выдумана она недавно, ибо я знаю и вижу, что король Ричард ищет обвинений против меня. Уж не затем ли он распространяет такие выдумки, чтобы избавиться от моей сестры, которую пообещал взять в супруги?» Последовал ответ короля Англии: «Я не ищу способа увильнуть от его сестры, но я отказываюсь взять ее в жены, потому что отец мой познал ее и родил от нее сына».
Так возродилась старая свара, теперь из-за козней Танкреда, и между двумя королями стала усиливаться неприязнь. Пошли всякие разговоры и переговоры. Филипп поддался увещеваниям, ибо многие настаивали на признании свершившегося и неизбежного и уговаривали раз и навсегда освободить Ричарда от обещания заключить брак с Аделаидой при условии, что Ричард пообещает уплатить десять тысяч марок серебра. Сошлись на том, что, когда Филипп вернется во Францию, его сестра получит волю, а Жизор в то же время будет возвращен ему со всем, что было приготовлено для ее бракосочетания; благодаря этому король Англии развяжет себе руки для выбора супруги. «Таким образом, в тот день король Франции и король Англии вновь стали друзьями и подтвердили все договоренности, что заключены были между ними клятвами и грамотами, скрепив их печатями своими».
Лишь после этого, в субботу 30 марта 1191 года, Филипп Август покинул со своим флотом порт Мессины. В пути он пробыл месяц и пристал к палестинскому берегу, чтобы присоединиться к осаждающим город Акру, в субботу Пасхальной седмицы, 20 апреля.
В тот самый день — и едва ли по простому совпадению! — в Мессину прибыла сама королева Алиенора, мать Ричарда Английского. По правде говоря, о ее приезде было объявлено более чем за месяц до этого, когда вновь появился Филипп, граф Фландрский, чтобы присоединиться к крестоносцам. Но если сам Филипп мог тотчас же вступить в Мессину, то королеву, по сути, регентшу Англии, со «множеством людей, ее сопровождающих» (как читаем в тексте Бенедикта из Питерборо), люди сицилийского короля не хотели пускать на остров. В конце концов Алиенора высадилась в Неаполе в сопровождении внушительной свиты. Она должна была, обогнув Калабрию, добраться до Бриндизи, и, вероятно, именно поэтому король Ричард собрался к Танкреду: он намеревался потребовать у него объяснений.
Алиенора Аквитанская путешествовала не одна: ее сопровождала Беренгария (Беренжера), дочь Санчо VI, короля Наварры, которую королева взяла с собой в качестве своего рода секретного оружия. Королеве очень хотелось женить сына, но она и слышать не желала о нареченной ему Аделаиде Французской. Веря разом и в крайности, которые мог совершить Ричард (она если и не винила его, то уж точно имела в виду публичное покаяние, которое произошло в Мессине), и в то, что король Филипп затеял козни затем, чтобы наконец завершить бракосочетанием договоренность об участи своей сестры, сама королева тем временем решила найти такой вариант, который бы удовлетворил одного и навсегда отбил охоту к интригам у другого. Амбруаз заявляет, что Ричард «много возлюбил (Беренжеру. —
Беренжера должна была довериться попечению Иоанны, бывшей королевы Сицилии, а сама Алиенора возвращалась в Англию через Рим. Она, вероятно, прибыла в то время, когда стало известно о смерти папы Климента III, того самого, в котором Ричард хотел видеть антихриста. В самый день смерти на его место был избран Джачинто Бобоне, в свое время студент школы при соборе в Париже и знакомец Пьера Абеляра; быть может, он даже присутствовал на прославленном заседании в Сансе, на котором Абеляр противостоял Бернарду Клервосскому в присутствии короля Франции Людовика VII. В то время Джачинто Бобоне был просто дьяконом. Избранный 10 апреля, он был посвящен четырьмя днями позже под именем Целестина III. На следующий день, в понедельник Пасхальной седмицы, он короновал императором и императрицей Генриха VI, Римского короля, и его супругу Констанцию. Алиенора, вероятно, присутствовала на коронации. Если верить Роджеру из Ховдена, церемония не отличалась особой торжественностью; более того, папа (которому тогда было восемьдесят пять лет) ударил ногой по короне императора. Яростная свара разразилась из-за города Тускул, который император хотел разрушить.
А вот Ричарда в тот день 14 апреля в Мессине уже не было. Впрочем, и форта Матегрифон тоже — он был уничтожен, потому что Ричард не пожелал оставить его позади себя. Сто пятьдесят больших кораблей и пятьдесят галер наконец отплыли на волнах, приближаясь к Святой земле, где дожидались помощи христиане, вот уже более двух лет осаждавшие Акру. Но на Святой седмице, с 12-го числа, то есть со Светлой пятницы, начался «ужасный ветер» и буря разметала весь этот великолепный флот. Король добрался до Крита лишь с небольшой его частью. Это было первое, но далеко не последнее происшествие на его пути к Святой земле.