– Но боюсь, я умру и не увижу моего внука. Женись, порадуй мою душу!
– Кого я могу здесь взять в жены? – задал вопрос Бунайя. – Позволь мне вернуться в Стамбул, там я найду подходящую девушку.
– Это невозможно, пока ты одной с нами крови, – возразил отец. – Сначала возьми в жены соплеменницу, которая родит тебе сына. Потом можешь жениться на турчанке, француженке и на ком угодно.
Они продолжили разговор, юноша сердился, но в конце концов принял доводы отца. Бунайя согласился жениться при условии, что сможет посетить Стамбул в следующем году.
Его отец, шейх, стал наводить справки среди соплеменников относительно невесты. Он хотел найти девушку, отличавшуюся от других красотой и умом, с тем, чтобы сын влюбился в нее и ради нее остался бы в племени. На запросы ему ответили:
– У вашего кузена Ибрагима Бени имеется дочь и семь сыновей. Он очень любит ее, она для него – свет очей. Отец любит ее больше жизни. Девушка красива, и по уму ей нет равных. Она грамотна, читает Коран и может играть на лютне.
Отца Бунайи обрадовало то, что он услышал. Он послал за кузеном, попросил для сына руки его дочери, и тот согласился выдать ее замуж.
В назначенный день привезли невесту. Ее сопровождала большая кавалькада из родственников и слуг. Сама же невеста восседала в балдахине[68] на верблюде. С радостными возгласами ее отвели в шатер невесты, который, по обычаю, располагается в стороне от других шатров. Невесту выкупали, помыли ей волосы и смазали их прокипяченным, процеженным маслом. Далее в волосы втерли рашуш[69]. Ее руки и ноги покрыли хной, на голову надели вышитый золотом убор, в косы вплели бусы и ленты с золотым орнаментом, девушку украсили драгоценными камнями, жемчугом, на шею ей повесили ожерелье и цепочки из литого золота, ниспадающие на грудь. Пальцы ног невесты унизали ножными кольцами, одежду окропили душистым розовым и жасминным маслами. Аба невесты была украшена вышитыми узорами, верхнее платье сделано из шелка, а сорочка – из прекрасного полотна. Словом, невеста была прекрасна, и было ей всего двенадцать лет.
Но Бунайя оставался печальным и хмурым.
– Эти бедуинские женщины, – говорил он, – животные! Они грязные, вшивые, берут руками рис, который застревает в их кольцах…
Только из-за того, что отец настаивал, Бунайя согласился жениться. Когда же его привели к невесте, юноша даже не взглянул на нее.
– Он стесняется нас, – решили шафера и оставили его с невестой наедине, поскольку он потребовал от них этого.
Невеста сидела на одной подстилке, он сел на другую, не проронив ни слова и дымя сигаретой. Юноша был одет во французский костюм, но на голове его была феска. Притом что он надел пиджак и брюки, рубашку и галстук, его заставили нацепить красивый кинжал[70] с рукояткой, украшенной бирюзой, для отпугивания джиннов. Так они и сидели один возле другого, не проронив ни слова. Наконец, он погасил фонарь и лег спать на подстилке, на которой сидел. Невеста, которую звали Май, полюбила юношу с первого взгляда. Она дождалась, когда жених заснет, а затем позвала старуху из своего семейства, которая стояла у входа в шатер. Они поговорил друг с другом, и старуха посоветовала невесте намазать платок[71] голубиной кровью. Девушка согласилась со старухой, что так будет лучше. Меньше будет разговоров. А в способности старухи хранить тайну она была уверена.
Бунайя поднялся с постели рано утром и ушел. Потом к Май пришли родственники мужа и спросили:
– Получили взаимное удовольствие?
Она ответила:
– Получили. – Перед ними девушка старалась казаться счастливой, но в ее душе жила тревога. «Может, все случится сегодня вечером?» – подумала она.
Но и вечером произошло то же самое. Юноша пришел, закурил, почитал немного книгу и лег спать. На несчастную Май он даже не взглянул! «Если отец и братья узнают, что он пренебрегает мной, они очень рассердятся и потребуют развода, – подумала она. – Лучше я им ничего не скажу. Может, со временем он меня полюбит».
Сестры Бунайи часто общались с Май. Она вела себя так, будто счастлива, лишь бы они не догадались о подлинной ситуации. Она смеялась и давала утвердительные ответы на вопросы: «Ты находишь его милым? Ты его любишь?» Об их реальных отношениях не знал никто. Когда же видели, что Бунайя не подходит к девушке при посторонних и не смотрит на нее, то думали: «Возможно, в Стамбуле считается неприличным для жениха смотреть на невесту или говорить с ней в присутствии других людей».
Так продолжалось три месяца. Затем юноша сказал отцу:
– Я хочу съездить в Стамбул и скоро вернусь обратно.
– А Май? – спросил отец.
– Пусть она на это время вернется в свою семью, – пожелал Бунайя.
Отец опечалился:
– Твоя жена еще даже не забеременела, как ты можешь ее покинуть?
– Она еще очень юная, – ответил он, – а я скоро вернусь.
Бунайя отправился в Стамбул и остался там на два года. Отец посылал ему каждый месяц деньги и диктовал мулле письма для сына с просьбой вернуться. Но Бунайя не хотел уезжать из Стамбула. Однако, по истечении двух лет, в начале весны он уступил просьбам отца и отправился домой, захватив с собой десять друзей. Как и раньше, они повезли с собой свои палатки, ковры, походные кровати, консервы, повара и слуг. Отец Бунайи был богат и не ограничивал сына в деньгах.
Как и в первый раз, кочевники поехали встречать гостей. Они демонстрировали искусство выездки и верховой езды, стреляли в воздух. Наступила весна, зацвели цветы пустыни, травяной покров значительно подрос, воздух был свежим и ароматным. Друзья говорили Бунайе:
– Как прекрасна пустыня! Как хорошо живут бедуины! Как чист и свеж здешний воздух!
Шейх устроил для них большой пир, оказал гостеприимный прием. День за днем они занимались охотой и верховой ездой.
Здесь история возвращается к Май. Несчастная девушка, вернувшись к родственникам, которые встретили ее с большой радостью и стреляли в ее честь в воздух, была вынуждена улыбаться и отвечать на вопросы любопытных: «Я счастлива! Муж не чает во мне души! Я люблю его!»
– Ты уже беременна? – спрашивали ее.
– Нет, – отвечала она, – еще не беременна.
Старший брат Май, по имени Аун, женился на девушке по имени Латифа, когда Май была еще маленькой. Латифа любила Май как свою сестру, и Май постоянно жила с ней в шатре Ауна. Вечером, в день возвращения Май в семью, Латифа пришла поговорить с Май, когда все ушли спать. Она попросила:
– Не надо скрывать, Май, скажи мне, ты счастлива с Бунайей?
Май опустила глаза и разрыдалась.
– Май, – спросила Латифа, – ты любишь его?
– Я люблю его, – ответила Май, – но он меня не любит. Он так и не овладел мною.
И она рассказала Латифе все, что с ней случилось, от свадебного вечера до возвращения в семью.
– Ты должна во всем признаться отцу, – посоветовала Латифа. – Кто такой этот Бунайя, что может чернить дочь твоего отца?! Мы – одного племени: кровь Пророка течет в жилах твоего отца!
– Ради Аллаха, – всполошилась Май, – не рассказывай этого никому! Если отец узнает, он разгневается и заставит меня развестись с Бунайей. А я люблю его.
Один взгляд на него для меня многое значит, хотя он на меня не смотрит. Отец и братья не должны этого знать. Они убьют Бунайю. Не говори никому!
Латифа хранила молчание. Она ничего не рассказала даже своему мужу Ауну, хотя ее сердце разрывалось от горя из-за Май. Когда члены семьи иногда замечали Май в печали, они говорили:
– Бедняжка! Она так любит мужа, а он вынужден покидать ее!
Но вот прошло два года разлуки Май с Бунайей.
