иудаизма. Фарисеи почитали Писание и устные предания, передаваемые рабби. Саддукеи же признавали в качестве Торы лишь Пятикнижие Моисея. Фарисеи верили в ангелов и духов, а также в воскресение из мертвых. Саддукеи отрицали и то и другое. Фарисеи пользовались большей популярностью у евреев, а саддукеи имели больше влияния. Фарисеи были праведны, саддукеи — богаты.
Каиафа и Гамалиил — один до мозга костей саддукей, другой фарисей — были не только союзники, но и друзья. Оба всем сердцем желали пришествия Мессии и верили, что Его пришествие можно ускорить, установив в Израиле праведную власть. Оба нуждались друг в друге. Первосвященнику Каиафе нужен был Гамалиил: несмотря на его тридцать с небольшим, к нему относились как к Рабби с большой буквы с тех самых пор, как его отец возглавлял Синедрион. Гамалиил тоже хотел заручиться поддержкой первосвященника: ему был необходим союзник в великом деле возвращения Синедриона и всего народа Израилева к добродетели, дабы все узрели славу Бога Израиля.
Они сидели во дворе роскошного дома Каиафы, в тени раскидистого оливкового дерева. Каиафа потирал виски.
— Валерий Грат непрерывно писал императору письма, умоляя позволить ему вернуться в Рим. Последние несколько лет он ни о чем другом не мог говорить.
Никто не удивился, когда до Иерусалима дошли слухи, что Валерий Грат, которого Каиафа так долго и старательно умасливал, отозван в Рим и уже назначен новый префект Иудеи. Тем не менее для первосвященника эти новости стали болезненным ударом. И теперь он обдумывал, как начать все заново и втереться в доверие к новому префекту.
— Восемь лет, — проскрежетал Каиафа.
— И все-таки мы должны быть ему благодарны. Он оставался префектом намного дольше, чем Анний Руф или Марк Амбивий.[15]
— Да, но ты знаешь, сколько сил я положил и сколько денег потратил, чтобы подобраться поближе к Грату. При его-то неуемной алчности!
— Хм…
По части взяток и процентов с прибыли, отчисляемых римским префектам, они с Каиафой всегда расходились во мнениях.
— Ты что-нибудь знаешь о новом префекте? — осторожно спросил Гамалиил.
— Говорят, он из сословия всадников, из знатного рода, кажется Сеянов.[16] Его жена Клавдия Прокула — внучка Августа и дочь Клавдии, третьей жены Тиберия, — ответил Каиафа, не поднимая головы и не открывая глаз.
— Надо полагать, влиятельный человек, — усмехнулся Гамалиил.
Каиафа кивнул и стал массировать веки — с такой силой, словно хотел выдавить глаза.
— Говорят, она едет вместе с ним, — заметил он.
— Она тоже приедет сюда?
Жены римских чиновников редко соглашались променять роскошь и увеселения Рима на полную лишений и опасностей жизнь в провинции.
— Это ново. Не знаю, что и думать. То ли он имеет большое влияние на императора… то ли его жена слишком заинтересована в его карьере. Возможно, и то и другое.
Каиафа поднял голову, и взгляд у него был усталый.
— Гамалиил, друг мой, боюсь, впереди у нас тернистый путь.
Рабби встал.
— Тогда надо покупать новые сандалии, — сказал он.
Направился к двери, но остановился, не дойдя до нее.
— Как зовут нового префекта?
— Пилат, — отозвался Каиафа. — Понтий Пилат.[17]
Вифлеем
Они подъехали к блокпосту в Вифлееме, и Карлос сбавил скорость.
Всю дорогу от Тель-Мареша удалось преодолеть без происшествий. Когда подъехали к Вифлеему, Трейси улыбнулась Карлосу.
— Это совсем не то, чего я ждала.
— А чего ты ждала?
— О малый город Вифлеем, ты спал спокойным сном, — пропела она.
— Хорошо поешь.
Трейси с юмором закатила глаза.
— Я думала, Вифлеем окажется небольшой деревушкой, сам понимаешь.
— По-моему, его население — тысяч двадцать, — улыбнулся Карлос.
Она кивнула и стала смотреть в окно.
— Почти все магазины закрыты.
— С тех пор как Израиль построил стену, чтобы защититься от террористов, поток транспорта и туристов стал намного меньше. О-о! — Карлос нахмурился.
Трейси перевела взгляд на дорогу. Там была очередь из машин перед охраняемым блокпостом. Трейси увидела два металлических заграждения, и около каждого стояли вооруженные солдаты. Машина должна была остановиться у первого контрольно-пропускного пункта, потом медленно объехать бетонный заградительный блок посреди дороги и подъехать к следующему контрольно-пропускному пункту.
— Что происходит? — спросила Трейси.
Карлос смотрел вперед и ответил не сразу.
— Думаю, все в порядке.
У каждого контрольно-пропускного пункта стояли шестеро солдат, вооруженных автоматическими винтовками. По мере того как машины подъезжали, двое подходили к первой, двое — ко второй и двое — к третьей. Они просили открыть багажник, а водителей автобусов — высадить пассажиров. Грузовики отъезжали в сторону для более тщательного осмотра. Но в большинстве случаев после визуального контроля пассажиров и багажа машину пропускали.
— Похоже, его пока не закрыли. Машины проезжают.
— И сколько времени это займет?
— Не слишком много. — Карлос пожал плечами. — Держи наготове удостоверение личности.
— Удостоверение личности?
— Покажи им загранпаспорт и визу.
— Паспорт у меня в сумке. — Трейси взялась за ручку двери.
— Стой! — Голос Карл оса прозвучал резко. — Не выходи из машины!
Трейси отдернула руку, словно ее укусила пчела, и изумленно уставилась на Карлоса.
Он перевел дух.
— Извини, не хотел тебя пугать. Но солдаты очень не любят, когда выходят из машины и пытаются что-то достать из багажника.
— А, понимаю. Они могут подумать, что я достаю что-то запрещенное… или прячу.
Карл ос кивнул.
— Что же делать?
— Давай подождем. Когда солдат попросит у тебя удостоверение личности, объясни, что оно в сумке, тогда он подойдет к багажнику вместе с тобой.
Все произошло именно так, как сказал Карлос. У них быстро проверили документы, и они поехали
