дальше по трассе 60.
— Сколько еще осталось? — спросила Трейси.
— Пять минут.
27
Рэнд делал все, чтобы рассмотреть оссуарий[18] при максимальном освещении. Развернул его под таким углом, чтобы на поверхность падали лучи солнца. На боковой стенке надпись — он нащупал ее пальцами. Встал на колени и наклонился, пытаясь разглядеть, что там написано, и одновременно стирая с надписи пыль.
Буквы шли в две линии, снизу к боковому краю длинной стенки оссуария, а не параллельно какой- либо из его сторон. Вероятно, надпись сделали уже после того, как оссуарий поместили в нишу, и человеку, ее нацарапавшему, пришлось просунуть руку внутрь, в узкое пространство между оссуарием и стенкой локулы.
«Вполне возможно, что так оно и было, — подумал Рэнд, — если судить по тому, как стоял оссуарий».
По всей видимости, писавший был правша. Если бы он писал по-английски, слева направо, то расположил бы надпись по диагонали сверху вниз, однако на древнееврейском и арамейском писали справа налево, поэтому надпись и идет снизу вверх.
Кроме этих догадок, у Рэнда больше ничего не было. Он не знал ни древнееврейского, ни арамейского. И сразу подумал о Шарон. Если надпись на древнееврейском, она сможет ее прочесть. Буквы процарапали в мягком известняке гвоздем или чем-то вроде этого — в XXI веке мы так же небрежно записываем шариковой ручкой на клочке бумаги номер телефона или адрес электронной почты. Оставалось надеяться, что надпись все-таки удастся прочесть и перевести.
Прихватив карандаш и планшет с бумагой, Рэнд старательно, насколько это было возможно в полумраке гробницы, перерисовал надпись с боковой стенки оссуария. Затем взобрался по лестнице, вылез наружу и, прищурившись на ярком утреннем солнце, стал искать глазами Мириам.
В эту минуту к ограждению из желтых лент подкатил покрытый пылью черный «лендровер». Машина остановилась позади «Хеврат Кадиша». Водителя Рэнд узнал сразу — это был Карлос из Тель-Мареша. Он помахал рукой и увидел, что к нему направляется Шарон.
— Это привезли оборудование! — крикнул он ей.
Дверца со стороны пассажирского сиденья открылась, и из машины кто-то вышел.
28
Трейси не знала, что делать. Она видела, что отец заметил «лендровер», проследив за его взглядом, и поняла, что он узнал Карлоса, когда тот вышел из машины. Сначала Трейси подумала, что ей лучше пока не выходить, но потом усилием воли заставила себя взяться за ручку двери.
«Как неловко получается», — подумала она.
И увидела, что отец смотрит на нее. Рэнд перевел взгляд на Карлоса, потом снова на дочь. Трейси попыталась улыбнуться.
«Надо просто подойти и обнять его», — сказала она себе.
Но ноги не слушались, и Трейси подумала, не сесть ли ей обратно в «лендровер».
Отец медленно направился в ее сторону. По лицу трудно было понять, взволнован ли он.
«Нет, точно взволнован», — почувствовала Трейси.
Но было что-то еще, чего она не могла понять. Недовольство? Или разочарование? Но уж точно не радость, любовь или что-то в этом роде.
Она открыла рот, собираясь сказать: «Пап, привет!», но запнулась, и первым заговорил он.
— Что ты здесь делаешь?
Тон не был недовольным, но первые слова отца разочаровали Трейси.
— Привет, пап, — наконец выговорила она.
— Я не понимаю. Что ты здесь делаешь?
«Ясно, — подумала Трейси. — Ты не слишком рад меня видеть. Но не будешь же ты бесконечно повторять одно и то же».
— Я… в общем, хотела повидаться с тобой.
— А как же учеба? Как ты здесь оказалась? Что случилось?
— Ты не мог бы сказать хотя бы, что рад меня видеть? — поинтересовалась Трейси, осмелев. — Может, хочешь обнять меня и спросить, все ли у меня в порядке?
— Я рад тебя видеть, — запротестовал Рэнд. — Правда. Просто я несколько ошарашен…
— Ладно, проехали. Скажи мне, куда деть чемоданы, и я не буду путаться у тебя под ногами.
— Трейси, послушай, — начал Рэнд, протянув руки, но Трейси сделала шаг назад, подошла к «лендроверу» и стала выгружать чемоданы, швыряя их на землю.
Рядом оказался Карлос.
— Тебе помочь? — спросил он тихо.
— Нет! — крикнула она.
И добавила уже спокойнее:
— Сама справлюсь.
— Я только хотел помочь.
Трейси прислонилась к машине.
— Наверно, все вещи нужно выгрузить? — не унимался Карлос.
— Я сама это сделаю.
Она взяла два чемодана, а две сумки остались в багажнике «лендровера».
— Я вернусь за ними, — бросила она.
Карлос проигнорировал последнюю фразу, вытащил сумки из багажника и пошел за Трейси.
— Ты всегда такая упрямая?
— На себя посмотри, — огрызнулась Трейси.
Рэнд видел, как его дочь достает багаж из «лендровера», но все еще не понимал, что она здесь делает и как она сюда попала. Он стал быстро соображать. Ее приезд — это новые проблемы. Где ей остановиться? Сколько она собирается тут оставаться? И как он сможет ее устроить и заботиться о ней, одновременно занимаясь раскопками?
— Куда мне это нести? — спросила Трейси, которая уже стояла с ним рядом.
С самого начала разговора Рэнд не сошел с места.
— Сюда.
Продолжая держать в руке планшет, Рэнд подхватил у нее чемодан и направился к «фиату».
— Я приехал сюда вчера утром, — сказал он, оглянувшись через плечо. — У меня не было времени позаботиться о ночлеге. Положим твой багаж в машину, а потом поговорим насчет…
— Подожди, — перебила его Трейси возле машины. — Значит, мне негде остановиться?
Рэнд посмотрел на дочь, потом на Карлоса, потом на людей в черном и старшего сержанта Шарон, наблюдавшую за ними со своего поста у «Хеврат Кадиша». Снова перевел взгляд на Трейси.
«Хоть бы не все сразу», — подумал он, внезапно вспомнив слова Шарон.
«В Израиле все не так просто», — сказала она.
Теперь это звучало как пророчество.
