— Кто? Старший сержант Шарон?
— Ой, да ладно, — сказала Трейси не без сарказма. — В такой-то униформе, еще и в шортах…
Администратор вернула Рэнду кредитную карточку и вместе с ней вручила ключи от номера.
— Не говори глупостей.
— Хорошо, как скажешь.
По дороге в номер они прошли мимо дверей в большой обеденный зал. Пассажиры туристического автобуса выстроились в длинную очередь к кассе. В отеле был и спа-салон, и спортзал, а также бассейны и синагога.
— Мне надо побыстрее вернуться, — сказал Рэнд, когда они уже были в номере и наконец выпустили из рук чемоданы. — Хочешь, останься здесь и отдохни, а хочешь — поедем со мной на раскопки.
— Ты бы предпочел, чтобы я с тобой не поехала, — ответила Трейси, плюхнувшись на кровать.
— Почему ты так считаешь?
— Потому что я мешаю тебе. — Она пожала плечами.
— Трейси, я понимаю, тебе пришлось долго сюда добираться и ты, конечно, устала. Но если ты поедешь со мной на раскопки, твоя помощь будет очень кстати.
— Ну, не знаю, — ответила она, прикусив губу.
Раздосадованный, Рэнд остановился в дверях. Еще вчера его одолевали мысли, как загладить свою вину перед дочерью. И вот не прошло и часа после скоропалительного приезда Трейси в Израиль, а он уже устал от того, что она ведет себя словно маленькая девочка.
«Ей всего девятнадцать, — напомнил себе Рэнд. — Да, но поступает она так, будто ей лет девять».
Трейси прекрасно слышала объяснения Шарон, почему надо закончить раскопки как можно быстрее, но сейчас она как будто нарочно тянет время.
«Дело не только в ней», — подумал Рэнд.
Он давно был погружен в свои мысли, но уже после приезда Трейси стал думать, что их отношения снова разладятся, причем по его вине. Это всего лишь вопрос времени. Рэнд предчувствовал, что уже в который раз причинит страдания единственному любимому человеку. Он загнан в угол. Если бы дочь прилетела на сорок восемь часов раньше, все могло быть совершенно иначе. Скорее всего, он уехал бы из Мареша, попросив отпуск у Игаля Хавнера, чтобы побыть с Трейси. Он показал бы ей потрясающие места, которых в Израиле немало. Масаду, Мертвое море, Бейт-Шеан, Галилейское море, Кесарию, не говоря уже об Иерусалиме. Они могли провести целую неделю на многолюдных узеньких улочках Старого города и нисколько не устать друг от друга.
Но Трейси свалилась как снег на голову не сорок восемь часов назад, а сегодня утром. И он не может просто взять и все бросить. Он уже достаточно сделал, чтобы поставить крест на карьере. А сейчас появился шанс: в этой гробнице наверняка есть что-то достойное внимания. И очень скоро Рэнд узнает, что именно. Может быть, это вернет ему самоуважение.
Однако закончить работу на раскопках и одновременно уделить дочери то внимание, которого она заслуживает и которого ей так не хватает, невозможно. Рэнд понял, что он в ловушке. Теперь ему придется разрываться между живым человеком — его дочерью — и давно умершими людьми, погребенными в этой усыпальнице.
34
К тому времени, как Трейси и Рэнд вернулись в Тальпиот и привезли ланч на четверых из «Нью- Дели», Карлос уже установил в гробнице стойки с осветителями, подключил питание от переносного генератора и устроил небольшой помост с лебедкой. Этого было вполне достаточно, чтобы поднять на поверхность наиболее тяжелые предметы.
— Ты все сделал сам? — спросил Рэнд, пока они с Трейси распаковывали еду.
Карлос улыбнулся и кивнул. При этом он смотрел на Трейси.
— Это было несложно.
Рэнд похлопал его по плечу.
— Может быть; и тем не менее все сделано отлично!
Заглянув в гробницу, он щелкнул пальцами.
— Что-то не так? — спросил Карлос.
— Нет, просто я только что сообразил, что надо было попросить у Игаля и походный стол, — покачал головой Рэнд.
Карлос побежал к «лендроверу» и вытащил из багажника складной стол с ременной ручкой для переноса.
— Вы имели в виду что-то в этом роде?
Рэнд широко улыбнулся.
— А ты, случайно, кроликов из шляпы не вытаскиваешь?
Улыбка исчезла с лица Карлоса.
— Не понимаю, о чем вы.
— Это такой каламбур, Карлос, — сказала Трейси. — В том смысле, что ты фокусник, волшебник.
— А! Не знал.
— Ничего, теперь будешь знать. — Рэнд снова похлопал его по плечу. — Может, поставим стол и проверим, как работает подъемник?
Они установили стол в гробнице, залитой электрическим светом, и водрузили на него оссуарий,[21] который Рэнд извлек из локулы в южной стене. При ярком освещении удалось разглядеть надпись на его стенке и сравнить ее с той, что в планшете.
— Вот эту линию надо было сделать длиннее, — показал он на вертикальную царапину в нижнем ряду букв. — А в остальном я срисовал правильно, если учесть, при каком освещении пришлось это делать.
— Что дальше? — спросила Трейси.
Рэнд посмотрел на южную стену.
— Думаю, нужно вытащить из локулы второй оссуарий и поставить на стол, а потом выбираться наружу.
Как только Рэнд взялся за второй оссуарий, что-то подсказало ему: этот ящик — особенный. Оссуарий поставили на стол, и Трейси с Карлосом, стоявшие от него по разные стороны, сразу заметили надписи по бокам. Буквы были начертаны и на передней стенке, которую также украшал сложный орнамент. Внутри узорного кольца — квадрат, образованный пальмовыми ветвями, а в нем — два цветочных венка. Куполообразная крышка оссуария оформлена бордюром из прямоугольников, который шел по периметру в два ряда. Это была единственная украшенная крышка в этой гробнице.
— Да-а, — протянул Рэнд. — Впечатляет.
— И что тут написано? — спросила Трейси.
— Не знаю. — Он покачал головой. — Но уверен, что это можно узнать.
Рэнд стал тщательно перерисовывать надписи. Затем все выбрались наружу. Карлос явно не хотел пропустить ни одной мелочи. С опаской покосившись на людей в черном, он протянул планшет Мири Шарон.
— Это написано на другом оссуарии, с обеих сторон.
Мири принялась разглядывать надпись.
— Если это и еврейский, то не современный, — сказала она.
— Единственные буквы, которые я узнаю, — вот эти. — Она показала. — «Каф» и «коф».
— «Каф» и «коф»? — повторил Рэнд. — Звучит практически одинаково.
