37
— Спасибо, что привез меня сюда, — поблагодарила Трейси Карлоса.
Они только что сказали Мири Шарон, что Карлос уезжает с раскопок, и пошли к «лендроверу», на котором приехали из Тель-Мареша сегодня утром.
— Рад был с тобой познакомиться, — с улыбкой ответил Карлос.
— Было бы здорово, если б ты остался и помог нам.
Карлос пожал плечами.
— Мне бы тоже этого хотелось. Но за последнюю неделю профессору Хавнеру пришлось отпустить двух сотрудников, так что ему приходится нелегко. Мне кажется, я и так уже слишком задержался.
Они посмотрели друг на друга, и Трейси вдруг стало неловко. Она хотела продолжить разговор, но не знала, что сказать.
— Может быть, я приеду, когда у меня будет выходной, — предложил Карлос.
Карлос открыл дверь «лендровера».
— Это здорово! — воскликнула Трейси. — А когда у тебя выходной?
— Не знаю. Определенного дня нет, так что точно не знаю. Но обязательно узнаю и приеду повидаться с тобой… и с твоим отцом, конечно. Приеду и помогу вам.
Сквозь загорелую кожу на его щеках пробивался густой румянец.
— Эта идея мне нравится, — ответила Трейси, улыбаясь и убирая с лица растрепавшуюся на ветру прядь. — Думаю, она понравится и отцу.
Рэнд ждал, когда вернется Трейси. Когда она спустилась по лестнице в гробницу, выражение ее лица удивило Рэнда. Оно было радостное. Рэнд заметил, что между дочерью и Карлосом проскочила искорка взаимного интереса, и подумал, что, когда Карлос уедет, она загрустит. Но, как видно, этого не произошло, и Рэнд вздохнул с облегчением. На вопрос, как она простилась с Карлосом, Трейси ответила: «Замечательно».
— Не поможешь мне с этой крышкой? — спросил Рэнд, показывая на первый из двух оссуариев, которые он извлек из локулы в южной стене. — Думаю, пора открыть его и посмотреть, что внутри.
Трейси кивнула и поддела крышку пальцами.
— Поднимаем медленно, — скомандовал Рэнд, — а потом переносим влево от тебя и аккуратно кладем на пол. Готова?
Спустя мгновение они заглянули в ящик, который Рэнд назвал «оссуарием Мириам».
— Ого! — Трейси отпрянула. — Это действительно жутковато.
В оссуарии лежали кости.[24]
— Да, — согласился Рэнд. — Нужно убрать со стола второй оссуарий, чтобы положить туда кости и как следует рассмотреть.
— Ты станешь до них дотрагиваться?
Рэнд усмехнулся.
Они поставили на пол второй оссуарий, не снимая с него крышку, а затем Рэнд начал осторожно вынимать из первого ящика кости, пролежавшие в нем две тысячи лет, и раскладывать на столе.
Сначала он достал череп, который прекрасно сохранился. Однако Рэнд нахмурился и посмотрел на него сбоку.
— Что-то не так? — спросила Трейси.
Рэнд поднял череп на уровень глаз.
— В нем что-то есть.
Засунув пальцы внутрь, он достал из черепа монету.
— Трейси, не возьмешь мою фотокамеру? Надо было попросить тебя фотографировать, как только мы сняли крышку.
Положив череп на место, Рэнд показал, в каком ракурсе сфотографировать то, что лежит внутри оссуария. Затем положил монету на ладонь, и Трейси сфотографировала сначала одну ее сторону, потом другую. На первой был изображен человек с зонтиком, а внизу полукругом шли латинские буквы. На другой — три снопа пшеницы или ячменя.
— Как монета оказалась внутри черепа? — спросила Трейси.
Рэнд задумчиво покачал головой.
— Хороший вопрос. Трудно сказать. Если бы мы вели раскопки в Греции, а не в Иудее, то для находки, относящейся к первому веку нашей эры, ответ был бы очевиден. Греки клали монету в рот умершего, чтобы тот в загробной жизни мог заплатить Харону, перевозившему души через реку Стикс.
— Да, надо было учить мифологию, — задумчиво прошептала Трейси.
— Но здесь, в иудейской гробнице периода Второго Храма, — продолжал Рэнд, — даже не знаю… Может, какое-то наложение иудейских и языческих погребальных обрядов?..
Положив монету на стол, он снова достал череп и повертел в руках.
— Похож на женский.
