В стае все определяется не оружием и не типом замка ящика, в котором заперт банан, но тем, чего хочет вожак.
Но - великий парадокс существования великого некрофила (великого военачальника, сверхвождя): стоит ему только представить, что бежит его войско - и оно побежит!
Стоит ему только дрогнуть, испугаться, представить что-нибудь в кустах страшное, эдакое, и вот его собственное войско панически бежит, увлекая за собой плоть своего мечтателя.
Это тем более возможно, что все сверхвожди одержимы приступами паранойи - безосновательной манией преследования, им временами мерещится черт знает что за каждой шторой.
Иными словами, непобедимого сверхвождя победить можно - надо только знать как. Надо быть противоположного ему психического склада, нестайного, неугоднического, быть независимым от некрополя.
Паранойя - самое слабое место сверхвождя.
Есть, разумеется, и физически уязвимые места (Пирру заехали черепицей по шее). Замечено, что если определяющий (и именно определяющий!) ход сражения военачальник случайно поражен (камнем, стрелой, пулей, черепицей) и теряет сознание, то картина сражения может резко измениться. Его побеждавшие было по всем пунктам войска обращаются в бегство (см. всемирную историю, примеров множество). Казалось бы, все на месте - клинков меньше не стало, расположение войск осталось выигрышным, вербального управления как не было, так и нет, и в этом отношении с гибелью сверхвождя мало что меняется - но всё бежит.
И наконец, еще один ослабляющий вождя фактор - биологическая старость. Начитанный в античных авторах Наполеон говорил, что 'для побед есть свой возраст'; это было известно и в прежние века. С возрастом не все становятся глупее, а вот опыт увеличивается - способствующий, казалось бы, победам фактор. Но только в рамках стихийной дарвинщины. В рамках же теории стаи совершенно закономерно, что способность сверхвождя побеждать силой одного только воображения с возрастом сначала возрастает, проходит через максимум и затем падает, нередко обвально. Это можно было наблюдать в жизни всех сверхвождей, во всяком случае тех, кто не погибал насильственной смертью: Ганнибала, Наполеона, Гитлера. А вот Александру Македонскому горечь поражений испытать не пришлось - он умер с перепою в 32 года. Есть основания полагать (уж больно сведущим был у него учитель - сам Аристотель!), что Александр свою смерть спровоцировал. Что, в самом деле, его как некрофила ожидало в будущем? Максимум вождизма пройден, впереди только унизительные и 'необъяснимые' поражения…
Возвращаемся к двум типам стратегии и случаям их применения. Итак, народился очередной великий полководец, толпа в восторге, несопротивляющиеся легионы противника разбегаются, лишь только заметив собирающие в кустах хворост вспомогательные отряды завоевателя, и какая бы ни была концентрация войск, как бы обильны ни были жертвоприношения идолам - все одно: вдруг все охвачено паникой и желанием бежать - и все бежит, начинается страшная резня бегущих, пленные исчисляются десятками тысяч.
Стратегия побеждающего сверхвождя (труполюба) может быть только одна - наступательное движение, навязывание генерального сражения (это важно: чем больше скопление людей, тем полнее отключается критическое мышление у всех, тем послушнее и свои, и чужие тем образам, которые в данный момент мерещатся сверхвождю).
Побеждающий некрофил не в силах стремиться ни к чему иному, как только к блицкригу ('молниеносная война'. - Нем.). Он торопится, - что понятно. Время приближает максимум военачальнической славы, и промедление чревато закатом карьеры. Время после прохождения максимума у нападающего работает на обороняющихся, поэтому чем дольше им удается его протянуть, уклоняясь от многолюдного сражения, тем полнее подчинение собственному вождю (если он не неугодник, то есть вообще не вождь).
Тянуть время было в особенности важно в случае с Ганнибалом, который убыли войскам не знал (в отличие от Александра, Пирра, Наполеона и Гитлера) - к нему стекались гипнабельные добровольцы из покоренных народов. Победить такого, как Ганнибал, можно было только терпением, одним только терпением. Для достижения победы достаточно всего-навсего сохранять свое войско, тренировать его на психическую устойчивость, двигаться с противником параллельным курсом. Что и делал не понятый толпой и легионерами Фабий (а спустя две тысячи лет - Кутузов). А Ганнибал понял (скорее, почувствовал) - и испугался.
Что примечательно в теории стаи - одно только это параллельное движение непременно должно привести к рассеиванию войска сверхвождя! Во все времена (в особенности до русско-японской войны 1904 года) потери от болезней во время военных кампаний превышали потери от ран. А близость к сверхвождю, некрофилу, умножает болезни и отягощает их течение (см. в кн.: 'КАТАРСИС'). На о. Св. Елены вокруг даже полуживого от ядов Наполеона люди болели не в пример больше, чем солдаты удаленной, не приближавшейся к бывшему императору английской охраны. Но если в столицах мира придворные имеют возможность уехать в загородный дом и там прийти в себя, то в военном лагере (и без того скопление дышащих убийством людей - место нездоровое) деться от сверхнекрофила некуда, отсюда и болезни, от которых войско истаивает.
Одной близости сверхвождя достаточно, чтобы со временем истаяло его собственное войско (в чужой стране, в виду лагеря противника, вождь из военного лагеря не отлучается). Но мало того! Мудрый Фабий задействовал и еще один фактор!
Он расположил свой лагерь как можно ближе к лагерю Ганнибала! Подробно парадоксальный механизм того, почему в результате такого маневра ускоряется уничтожение стаи завоевателей, будет рассмотрен в главе о крысах 'Грызня элементов стаи крыс: единственная причина - присутствие чужого'. А если коротко и упрощенно, то: сила некрополя у его носителей возрастает при виде чужих, и это некрополе убивает прежде всего тех, кто ближе находится к его источнику.
Таким образом, для обороняющихся от сверхвождя, для победы над ним, выгодно не только тянуть время, не только, не вступая в сражения, двигаться параллельным курсом, но и организовывать свой лагерь как можно ближе к захватчику. Что Фабий-Кунктатор и делал.
Итак, Ганнибалу противостояли два типа полководцев: одни подобные Варрону и начальнику конницы Марку Муницию, другие подобные Фабию и отчасти Луцию Павлу. От первых народ Рима тащился - а толпа никогда не ошибается где и с кем кайф больше! - спасителей же родины уничижали и давали презрительные клички типа 'Кунктатор'. Ганнибал тоже не ошибался, только наоборот: он всякий раз радовался, когда узнавал, что во вражеское войско прибыл очередной любимец толпы. Последующее было делом техники: оставалось каким-либо простеньким приемом вовлечь любимца в восторг - и далее по расписанию…
О, Ганнибал был великим знатоком гипноза и понимал, что одурь восторга одурью и остается, как бы ее ни называли: восторгом победы, религиозным восторгом или как-нибудь еще. В частности, древние историки - а о Ганнибале писали, наверное, все - отмечают странный случай, который произошел немедленно после того, как Ганнибал перешел Альпы. Он собрал войско, приказал вывести плененных альпийских горцев, кинул им под ноги оружие и предложил между собой сразиться. Тому, кто зарубит своего единоплеменника, он обещал в подарок коня и, видимо, свободу. Горцы дружно, как один, ринулись к оружию, и началась взаимная резня. Естественно, во время такого рода состязаний зрители, даже если им неизвестны обе команды, все равно эмоционально оказываются вовлечены, - чаще всего на стороне побеждающего. Побеждающая сторона победила и в тот раз, перепачкавшись в крови своих братьев, - чем вызвала восторг победы у ганнибалова войска исполнителей. Ганнибал приказал прекратить резню и немедленно сделал своему войску очередное внушение об их непобедимости, и напротив, ничтожности и трусости римлян. После чего послал получивших внушение в бой. Победа ганнибаловцев была полной: лучше вооруженные и хорошо отдохнувшие римляне позорно бежали, что неудивительно, поскольку о том, что римляне вот-вот побегут, галлюцинировал не только сам Ганнибал, но и каждый из его воинов.
Ту же операцию по гипнотическому введению в 'восторг победы' Ганнибал проделывал не только со своими воинами, но и, в сущности, с 'любимцами Рима', Варроном и Муницием, подставляя им для затравки мелкие отряды вспомогательных войск, которые римляне к своему полному восторгу и изрубали в лапшу. Чтобы потом изумиться тому, что они, столь победоносные, ни с того ни с сего тут же обратились в позорнейшее бегство.
В великой войне побеждает психолог масс. В тактическом смысле - сверхвождь, а в стратегическом,
