и Гамлет, не знающий, стоит ли мстить. 220. AGNUS DEI (2) Слипчак? Егор Лукич? Конечно, знаю! Да где ж еще? Ну, разве что в саду. Ага, вон там. Калитка вырезная. Да нет! Давайте, лучше проведу. Мужик хороший. Фронтовик. Медали по всей груди. Он был в сорок втором под Сталинградом ранен. А видали? — глядите вон — как машет топором! Дрова готовит на зиму. Колхоз-то всегда б ему помог, в любой момент, а любит — сам. Лукич, встречай-ка гостя, вон из Москвы к тебе. Корреспондент. 221. РАЗВЯЗКА БЕЗ РАЗВЯЗКИ Итак, передо мной стоял живой Слипчак. Я на него смотрел. И жизнь лишалась смысла. Мой неподъемный груз остался на плечах, и даже сверху что-то новое повисло. Я загодя любой вертухаёв резон ночами обсосал: про веру хоть во что-то и про императив, что даже в пору зон повелевает честно выполнять работу. Я ждал вопроса: мол, а сам бы я посмел иль скажем так: сумел? — в текущем разобраться? Мол, много вас таких, кто стал умен и смел, но ни на день не раньше смены декораций. И пограничный страх, и выбор в каждый миг, и сотни сот иных вопросов Кьеркегора, премудрость всю, что столь мучительно постиг, я был давно готов вложить в уста Егора. И на любой его резон или вопрос такие я слова нашел ночами бдений, что — только б их сказать — Слипчак бы в землю врос, из области живых ушел бы в край видений. Но вот лицо к лицу, и ясно: разговор не склеится никак: различную природу… 2.41 — 2.44 Тысяча триста тринадцать! выкрикнул длинный с погончиками. Вильгельмова! пропела Лена в унисон с Арсением: значит, слушала поэму не более чем вполуха. А и чего бы он хотел? Зачем затеял читать это здесь?! Точно что юный психиатр, призывающий на Невском к покаянию. Только психиатр не обращал внимания на номера очереди за автомобилями. Тысяча триста четырнадцать! Ольховский! Фу, слава Богу! И пошли выбираться из совсем уж поредевшей толпочки. Так вы, надеюсь, дочитаете? Дочитаю, скривился Арсений. Куда же теперь деваться. Но неужели вас не шокирует мой воинствующий атеизм? А по-моему, как раз здесь атеизма гораздо меньше, чем вам кажется. Со всею убежденностью пророка = я говорю: не существует Бога? вопросительно процитировал себя Арсений. Когда с убежденностью пророка, ответила Вильгельмова, все получается в Его имя. Даже социализм? снова вопросил Арсений. Убежденности Там было хоть отбавляй. Впрочем, вы по вере эксперт, вам виднее.
Тысяча триста двадцать девять, донеслось уже издалека. Слипчак! выкрикнул Арсений. Тысяча триста тридцать!.. Так на чем мы остановились? Про то, как между ними не склеивается разговор. Да, действительно:
…разговор не склеится никак: различную природу имеют языки. Ну, разве что топор, блестящий в чурбаке, послужит переводу. Но мне ли брать топор?.. И ясность принесла сознанье моего последнего крушенья, а все казненные (им не было числа) вокруг обстали нас и ждали разрешенья, и в их измученных бессонницей очах застыл немой вопрос, которым я томился уже не первый год. А жизнь лишалась смысла, поскольку предо мной стоял живой Слипчак. 222. REQUIEM AETERNEM Вы скажете: многое кануло в нети.
